Стань светом моим
Шрифт:
Сердце моё сжала щемящая жалость. Я ласково погладила по спутанным, торчащим во все стороны волосикам девочки. От неё исходил неприятный запах мази, но я не почувствовала брезгливости, наоборот, мне захотелось поцеловать её. Что я и сделала, поцеловав в волосики и щёчку.
– Тася, ты любишь куклы? – спросила у неё, вспомнив о привезённых игрушках.
– Я Тая, - серьёзно поправила меня девочка, - у меня есть Мася, батики ей волоси выделнули, я её в больниську отвела.
По моей просьбе Андрей принёс оставленный нами у входа пакет с игрушками. Я вынула красавицу куклу в розовом, с оборками платьице и нарядной
– А батикам подалки?
«Вся в папу, - подумала я, - добрая душа, заботится не только о себе, а и о двоюродных братцах. И с чего это сестра Глеба называет её трудным ребёнком?»
Андрей вручил мальчикам машинки, они тут же принялись их рассматривать.
– Хотите чаю?
– предложила Ирина, мы отказались. – Тогда побудьте здесь, я достану картину из кладовки, – вспомнила она о цели нашего прихода и исчезла в глубине коридора.
На портрете, написанном маслом, Глеб изобразил меня такой, какой увидел перед нашим с Валерой университетским выпускным вечером. В шифоновом нежно-голубом платье, с завышенной талией, напоминающем наряд Наташи Ростовой на первом её балу. Кружусь, похоже, в вальсе, счастливая и беззаботная. Глеб зашёл тогда к нам проститься – он уезжал в отпуск в Египет. Там он и познакомился со своей будущей женой и увлёкся подводным плаванием. Тогда мы виделись с ним в последний раз.
– Можно я буду посещать Таю? – при прощании попросила я.
– Зачем это тебе? – недовольно сказала Ирина. – Она не игрушка, человек, хоть и маленький, не стоит её приучать к себе. Пусть знает своё место в жизни.
Я промолчала. Да и что могла сказать? И без слов понятно: нельзя приручать, если не уверен в том, что будешь заботиться. А как я могу это делать, не имея в Москве собственного жилья – мы с Тошкой сами живём у бабушки с дедушкой. Им наверняка не понравится, если буду приводить чужого ребёнка. И работать я пока только начала, приходится часто писать до позднего вечера, чтобы сделать стоящий материал.
Всю дорогу, пока мы ехали домой с Андреем, меня трясло от увиденного. Я осознавала, что сестра Глеба, несомненно, позаботится о дочери брата. Конечно, материально Тая не будет нуждаться, но червячок сомнения покусывал меня: получит ли она столько же любви как её двоюродные братья-близнецы. Навряд ли. Ирина сказала, что её муж племянницу не выносит. Значит, не избежать конфликтов. Хорошо, что дочку Глеба удалось устроить в муниципальный детский сад – там она днём под наблюдением воспитателей.
«Я ни за что не позволю …» Ах, Глеб, Глеб! Уж ты-то, наверное, что случись со мной, взял бы Тошку себе, если не было бы у него отца. Подруги бы не взяли – у них своих забот полный рот! А Глеб бы взял – почему-то я в этом не сомневалась.
Бедная девочка! Совершенно очевидно, она тоскует по матери! Недаром сразу потянулась ко мне. Интересно, во всех ли незнакомых женщинах видит маму или только во мне? Ирина сказала, племянница узнала меня по портрету…
Как я могу её взять себе - сердце моё плакало и металось в растерянности. Надо смотреть правде в глаза, я сама брошенная, неприкаянная мать-одиночка. Смогу ли дать ей дом, семью и с нею чувство защищённости? Ах, Глеб, у меня просто нет выбора. Твоей дочери лучше будет жить у твоей
Попытки Андрея занести картину в дом, я решительно отвергла – не такая она и тяжёлая. Отвергла с не меньшей настойчивостью и предложение его встречаться.
– Прости, Андрей, но у нас ничего не получится, я тебя никогда не полюблю, ищи себе другую девушку, – открыто сказала при прощании.
– Никогда не говори «никогда»! – самоуверенно бросил мне вслед Андрей. – Я подожду, когда ты забудешь Валеру.
Забыла уже, хотелось мне крикнуть ему, но смолчала. Что ни говори, почти целых пять лет жизни были связаны с мужем. И я его любила, как ни больно сознавать. И сейчас он меня волнует. От одного лишь его имени сердце сжимается – с каким бы презрением за это я к себе не относилась. Влечение к Валере сильнее меня, сильнее моего здравого смысла, моей гордости.
Тем не менее его я переломлю. С глаз долой – из сердца вон, время всё изменит. Сумел же отец забыть маму – а ведь как её сильно любил – не только забыл, но и полюбил другую. Уже два месяца я гоню Валеру из сердца вон… Вот разведёмся, и привязанность исчезнет напрочь. Надо только переждать.
Плохие новости, как по закону подлости, цепляются друг за друга, словно кольца в цепи. По сияющим лицам, мамы и Эдварда, сразу поняла – результат теста на отцовство положительный.
– Как он мог, как мог забрать тебя и прятать! – возмущалась бабушка. – А ты вовсе и не его дочь!
Отец не мой отец – в моей голове эта жуткая правда просто не укладывалась. Все свои четверть века я во всём оглядывалась на него, он был моим кумиром, другом и защитником в детстве. Вспомнился один эпизод после моего освобождения из плена. Отец обнимает меня, крепко прижимая к груди. И вдруг резко распахивается дверь подвала. Неизвестно – друг или враг зайдёт. Отец мгновенно закрывает меня собой.
Долгое время я была единственной, самой дорогой для него. Как и он для меня. Мы двое были одной семьёй друг для друга, пока отец не женился во второй раз.
Оказалось, он и не отец мне вовсе, мы совершенно чужие. Ни одной общей капли крови. А родные его считали нас похожими. «Такая же настырная, как отец!» - говорила частенько сочинская бабушка. «У вас привычки до смешного одинаковые: оторвёте когда-нибудь себе ухо, когда сердитесь», - посмеивалась иногда Оксана. И отдельные черты в наших лицах она находила схожими, хотя всё во мне не от него, а от Эдварда. Прав оказался Денис.
Папа!.. Ну, никак не могу представить в этой роли обходительного, вежливого, всегда улыбающегося Эдварда. Это слово больше подходит к моему решительному отцу, умеющему в любой ситуации всё ставить на свои места.
Не хочу другого отца. И как я скажу ему о тесте, это будет удар для него! Как и для меня удар. Второй за день – после сообщения о смерти Глеба.
Глава XIII
Через неделю маме и Эдварду пришлось уехать: возникли какие-то проблемы с выходом научной книги Эдварда. Мало-помалу я примирилась с мыслью о родстве с ним. Отец же, услышав от меня о результатах теста, в первый момент, похоже, потерял дар речи, а когда пришёл в себя, возмутился:
– Это всё, судя по всему, происки старой ведьмы, твоей бабушки. Они с твоим дедом нахимичили. Тест – это подделка.