Станция Араминта
Шрифт:
Арлес вновь окинул взглядом стол, в то время как собравшиеся вежливо зааплодировали.
– Я вам открою еще один секрет. Сегодня мы с ней подписали брачный контракт и зарегистрировали его у Регистратора. Дело сделано!
Арлес поклонился, в его адрес посыпались поздравления. Друсилла высоко подняла руку, начал крутить головой во все стороны, шевеля при этом пальчиками.
– Посмотри на Спанчетту, – тихо сказал Шард Глауену, – Она никак не может понять стоит разыграть сердечный приступ или еще нет.
– Нет смысла говорить, – продолжал Арлес, – что я не менее вас удивлен, что мне выпало такое счастье. Теперь мы сразу же отправляемся
Арлес сел на свое место и несколько минут был занят тем, что отвечал на тосты и вопросы.
– И так они отправляются к далеким и таинственным мирам, – пробормотал Шард, – Интересно, откуда Арлес взял деньги? Могу только сказать, что Спанчетта в этом участия не принимала.
– Может Друсилла разбогатела.
– Но только не на том жаловании, которое ей платит Флорест. Все деньги труппы идут в фонд Орфея. Друсилла должна быть счастлива, – ей оплачивают дорожные расходы и она может выкроить какие-то крохи еще и для себя.
– Может у них есть какой-то бизнес на стороне.
– Будем надеяться, что в этом бизнесе у Арлеса хватает практической хватки.
На следующий день Арлес и Друсилла улетели на шикарном космическом корабле «Лира Мирсеи», приписанным к Персианским линиям. К концу дня Шард сказал Глауену:
– Загадка раскрыта. Я поговорил с Флорестом и финансовая тайна Арлеса сразу же прояснилась. У него нет никаких сбережений, а у Друсиллы не намного больше. Как же они сумели отправиться «к далеким и таинственным мирам»? А очень просто. Друсилла поехала в обычную поездку, по организации гастролей труппы Флореста; она это делает каждый год. Флорест организовал дешевый проезд для своего персонала: и Друсилла и Арлес числятся у него. Таким образом расходы у них минимальные, а что касается «таинственных» миров, так это Соум, Нетрайс, Дом Лаилиадера и Тассадеро: обычные места гастролей Флореста. Все в общей сложности скучно и тускло.
– Интересно, где они собираются жить по возвращении? – пробормотал Глауен, – не думаю, что Спанчетта их примет.
– Если и примет, то без восторга.
Глауен подошел к окну.
– Я бы тоже с удовольствием попутешествовал. Например, на Землю.
– Подожди до следующего дня рождения.
– Как внештатник я смогу поехать куда захочу, особенно, если не проявлю желания возвращаться, – печально кивнул Глауен.
– Не стоит так мрачно смотреть на вещи. Ты еще не внештатник. Думаю, что я еще смогу помочь старику Дорни допиться до смерти. Другой претендент – Дескант. Он не хочет идти в отставку, но и помирать серьезных попыток не делает.
– Не хочу беспокоиться о таких вещах, – проворчал Глауен, – Если меня выгонят из Дома Клаттуков, то пусть так и будет. Раз уж я не могу уехать к «далеким и таинственным мирам», как Арлес, и не могу даже на Землю, то я хоть поеду прокачусь на лодке. Может сплаваю на остров Турбен. Не хочешь со мной? Можем отдохнуть на бережку день-другой.
– Нет, спасибо. Турбен не для меня. Если поедешь, то запасись водой, на Турбене сейчас не найдешь ни капли. И не купайся в лагуне.
– Пожалуй, я поеду, – сказал Глауен, – раз уж ничего другого не получается, то хоть такое разнообразие.
Глауен погрузил все припасы на ялик, наполнил до краев все емкости для воды, заправил двигатель, без особых
Он спустился по Ван до устья, затем миновал прибой, бушующий на отмели и вышел в открытый океан. Отойдя от берега на четверть мили, он поставил паруса и поплыл точно на восток от гавани; избрав курс, который должен был вывести его к дымящемуся западному берегу Эссе.
Глауен включил автопилот, и сел на корме, наслаждаясь журчаньем прибоя, широким голубым небом, и покачиванием ялика на длинных пологих волнах.
Берег Араминты превратился в серо-фиолетовое пятно на горизонте и скоро вообще исчез из поля зрения. Ветер изменился, Глауен, подстраиваясь под ветер, поменял курс с востока на север. День клонился к концу, вокруг были видны только ленивый синий океан, небо, да случайно попадавшиеся морские птицы.
Вскоре ветер ослаб, а к закату превратился вообще в слабый бриз. Глауен спустил паруса и лодка продолжала двигаться только по воле медленных волн. Глауен спустился в трюм, приготовил себе похлебку, которую принес в рубку и уничтожил вместе с куском хлеба и бутылкой клаттуковского кларета, наблюдая как догорает закат.
На небе показались звезды. Глауен уселся на корме и начал изучать созвездия. Полоса Хлыста Мирсеи, так же как Лорка и Песня, прятались за горизонтом. В зените сверкало скопление известное, как Персей поднимающий голову Медузы. Сверкающие звезды Кейрр и Агвин изображали глаза Медузы. На юге он обнаружил круг звезд, известный под именем Наутилус. В центре этого кружка находилась желтая звезда равная по светимости одной десятой звездной единицы, слишком тусклая, чтобы увидеть невооруженным глазом. Эта звезда называлась Старый Сол. Где-то там, на космическом корабле компании Глистмар неслась сквозь безвоздушное пространство Вейнесс. Какой маленькой она должна казаться с такого расстояния? Размером с атом? Меньше? Этот вопрос заинтересовал Глауена. Он начал подсчитывать. Вейнесс, находящаяся на расстоянии в сто световых лет, должна казаться такой же маленькой, как нейтрон с расстояния в сто пятьдесят метров.
– Вот так-то, – сказал сам себе Глауен, – Теперь я это точно знаю.
Он осмотрел горизонт, проверил все ли на судне в порядке, затем спустился вниз, предоставив ялику свободу.
Утро принесло желанный бриз с юга. Глауен поставил паруса и ялик быстро заскользил по воде на северо-восток.
В полдень следующего дня он увидел остров Турбен: почти ровную круглую возвышенность состоящую из песка и вулканических обломков. Остров составлял около двух километров в диаметре и был покрыт чахлыми терновыми кустами, редко разбросанными деревьями тимьяна и множеством высоких дендронов. В центре возвышался утес из обветренного вулканического базальта. Остров был окружен коралловым кольцом, внутри которого образовалась лагуна шириной в двести метров. В двух местах, с северной и южной оконечностей острова коралловое кольцо было разорвано и там образовались проходы, . Глауен спустил паруса, включил двигатель и, двигаясь против течения, вошел в лагуну через южный проход. В двухстах метрах от берега он бросил якорь. Вода была настолько чистой, что позволяла разглядеть мельчайшие детали морского дна: коралловые заросли, цветы морских водорослей, спрятавшихся в раковины моллюсков. Рыбы-дьяволы и пираньи сразу же подплыли и начали изучать лодку, якорь и якорную цепь, затем отплыли в сторону в ожидании дальнейших событий: отходов, купальщика или просто выпавшей за борт жертву.