Станция Араминта
Шрифт:
Глауен осмотрел прогулочную палубу. Кеди нигде не было видно. Глауен снова повернулся к иллюминатору.
Кадвол превратился в шарик, сверкающий в лимонно-белых лучах Сирены. Далеко на юге виднелось зеленое пятно Трои. Глауен безуспешно попробовал определить расположение Штромы и тут же вспомнил о Вейнесс; когда он теперь снова увидит ее? И что она ему расскажет?
На прогулочной палубе появился Кеди, лицо у него было мрачным, глаза невидящими. Глауен заметил, как он молча прошел мимо. Не смотря на благие намеренья, Глауен снова почувствовал раздражение.
– Эй, Кеди! – окликнул
Кеди остановился, на мгновение задумался, потом присоединился к Глауену у иллюминатора.
– Позволь мне высказать тебе один силлогизм, – сказал Глауен, – Мир – реален. Я – часть этого мира. Значит и я реален.
Кеди задумался.
– Мне эта логика не кажется такой уж строгой. Тебе бы надо было высказать первое положение так: «Мир состоит из реальных элементов». Или: «Всякая часть мира реальна». Тогда вторая будет: «Я один из этих элементов». В этом случае у тебе остается без ответа вопрос обязательно ли объединение реальных частичек образует реальное целое.
– Я подумаю над этим, – пообещал Глауен, – А на данный момент мы с тобой оба на борту корабля. Мы не можем избегать друг друга. Таковы факты.
Кеди только пожал плечами и посмотрел вдоль прогулочной палубы.
– Ты все еще продолжаешь любоваться открывшимся зрелищем? – очень вежливо спросил Глауен, – Я думал ты уже не раз его видел.
Кеди взглянул в иллюминатор так, как будто только что заметил открывающееся там зрелище.
– Как ты и сказал, я видел это и раньше. Ничего особо не изменилось. Иногда Лорка и Песня висят вон там, как две дохлые птицы, а иногда нет. Флорест никогда не любил на них смотреть, он считал, что они приносят неудачу. У него была дюжина подобных фантазий и капризов, на которые мы не обращали внимания.
– Как долго ты участвовал в гастролях? – спросил Глауен.
– Семь лет. Я поступил туда, когда мне было десять лет. Я тогда был настоящим увальнем.
– Это, наверное, было очень здорово.
– Флорест нас держал в ежовых рукавицах. – Кеди фыркнул. – Иногда мы даже не знали куда летим, хотя маршрут в большинстве случаев был обычный: Потань или Тассадеро, или Новая Голгофа, или Милдредский Голубой мир, затем обратно на Хлыст и в Старый Лумас, а раза два ездили в Каффин. Мы никогда особо далеко не залетали.
– Почему?
– Мы летали только туда, куда Флорест мог достать дешевые билеты, это ведь старый скряга, хотя жадничает он, сам понимаешь, не для себя, а для нового «Орфея».
– А какой из этих миров тебе больше всего понравился?
– Лучше всего Флорест устраивал нас на Соуме, – очень размеренным монотонным голосом ответил Кеди, – Нетрайс – очень скучный и нравственный, особенно подальше, в сторону Ленклендса, где пища хуже всего. Нас там кормили хлебом из толченой крапивы и кислым черным супом из ящериц. Единственно сладостью были маленькие сморщенные шарики на подобие изюма, как я потом узнал, это просто высушенные насекомые. Флорест ехал в Ленклендс только в том случае, если не мог договориться о гастролях в Пойнсиане, или в Гальционе, или в Саммер-сити. У ученых-санартов есть закон запрещающий гетеросексуальные представления для гетеросексуальной аудитории. Флорест
– Ученые-санарты? – В мозгу у Глауена мелькнула догадка, – Так вот что означают буквы УС перед именем.
– Да все они там УС такой-то или УС сякой, – сказал Кеди, – Это как титул.
– А что в отношении дам? У них тоже есть какие-нибудь титулы?
– Я уверен, что что-то подобное есть. Но дамы все СО такая-то или СО сякая-то.
– А что это значит?
Кеди пожал плечами.
– Флорест говорил, что Судно Охраны, но может он просто шутил. У них у всех длинные черные платья и забавные черные шляпки. Но дамы-ученые выглядят мрачнее всех. Мне говорили, что они все там на рассвете купаются в холодной воде.
– Ну, значит меня тоже можно отнести к мрачным дамам, – заметил Глауен.
Кеди с отсутствующим видом кивнул.
– Про этих ученых-санартов рассказывают странные вещи.
– Самое странное то, что шесть ученых-санартов поехали на остров Турбен вместе с сэром Матором Борфом и сэром Лонасом Медлайном из Гальциона.
– Последние два «патриции», что означает «аристократы». Обычно они плохо уживаются с учеными-санартами, но, думаю, на острове Турбен все кошки серы. Господи, оставь ты все это. Какое нам до этого дело?
Глауен удивленно посмотрел на него.
– Это именно наше дело и есть, коли мы хотим найти Огмо.
– А ты не думаешь, что это просто пустая трата сил и энергии? Эта обычная шумиха, которые так любит поднимать Бодвин Вук. Старый бабуин боится, что без этого все о нем позабудут. Экскурсии на остров Турбен прекращены, что ему еще надо?
– Он хочет арестовать виновников, чтобы они не вздумали проделать нечто подобное еще раз. Отличная идея!
– Не уверен, – возразил Кеди, – Не успеешь ты избавиться от одного преступника, как на его место выскочат еще двое. Эта затея с Огмо обычный карточный домик, клубок бесполезных телодвижений и сумасшествия. А кто занимается этим, бегая, вынюхивая, выслеживая в поте лица своего? Бодвин Вук? Жди дожидайся! Это два молоденьких придурка Кеди Вук да Глауен Клаттук.
– Это наш хлеб, – печально сказал Глауен.
– Ха! – Хмыкнул Кеди, – Точно такая же компания поедет на остров Турбен, если найдется кто-то еще готовый за это заплатить.
– Подозреваю, что ты прав, – согласился Глауен. – Во всяком случае таково наше задание, и я собираюсь его выполнить должным образом. А ты?
На это Кеди просто одарил его пустым взглядом, который Глауен постарался проигнорировать. Мягкий голос из громкоговорителя пригласил пассажиров на обед.
Юноши прошли в кормовую часть корабля в обеденный зал и уселись за стол. Экран на маленькой вазе с цветами выдал меню, Кеди бросил на него взгляд и отвернулся.
Глауен поднял брови. Кеди не переставал преподносить сюрпризы.
– Что тебе приглянулось? – спросил Глауен.
– Мне все равно. Закажи мне то же, что и себе.
Глауен почувствовал себя ответственным за питание Кеди.
– Ты уж лучше выбери сам. Я не хочу чтобы ты на меня дулся, если тебе что-то не понравится.