Станция Араминта

Вэнс Джек Холбрук

– Об этом я и просил с самого начала.

Мутис проигнорировал это замечание.

– Оставайтесь здесь.

Дверь захлопнулась перед самым носом Глауена.

Глауен повернулся, спустился с крыльца и принялся вышагивать взад-вперед по дороге. Он резко остановился. Мальчишество, сказал он сам себе. Поведение Мутиса оскорбляло его достоинство. Он вернулся на крыльцо, но встал спиной к двери и уставился на далекую степь.

Он услышал, как у него за спиной открылась дверь и повернулся. Пренебрежительные выражения, которые они приготовил для Мутиса испарились

из его головы. В дверях стоял человек более легкого телосложения и более стройный чем Мутис. Мужчина или женщина? Глауен решил, что все же женщина. Ее возраст? Из-за простых семинарских одежд судить об этом было очень трудно. Глауен решил, что ей около тридцати, или, может быть сорока лет. Она казалась худой, из под капюшона торчали только ее сверкающие темные глаза и короткий тонкий нос, кожа была такой же белой, как и капюшон, рот бесцветный и строгий. Она была совсем не похожа на зубенитов, которых Глауен видел в автобусе. Стоя в дверях она внимательно осмотрела гостя с головы до ног.

– Я – Орден Заа, – заговорила она наконец глухим голосом, – Что вам от меня надо?

– Я капитан Глауен Клаттук со станции Араминта на Кадволе, – с формальной вежливостью ответил Глауен, – Хранитель направил меня сюда, для проведения расследования.

Лицо Заа не отразило никаких эмоций.

– Я могу только повторить мой вопрос.

– Я офицер полиции станции, а так же сотрудник ИПКЦ. Если хотите, я могу показать свои документы.

– Не имеет значения. Мне это безразлично.

– Я говорю это вам, чтобы вы не приняли меня за случайного посетителя. Мое расследование имеет касательство к недавней экскурсии на остров Турбен, которую совершили шесть ваших человек, – Глауен зачитал имена, – Эти люди меня не интересуют. Но я хочу узнать имена человека или людей, который организовали это мероприятие.

Заа продолжала молча стоять в дверях. Глауен сообразил, что он не задал никакого вопроса. Холодный взгляд нервировал его. Надо быть осторожным, сказал он сам себе, нельзя выказать нетерпение, но нельзя и потерять спокойствие.

– Можете вы сообщить мне имя этого человека? – как и прежде формально вежливым тоном спросил он.

– Да.

– И как имя этого человека?

– Этот человек мертв. Не знаю уж, пользуются ли мертвецы именами.

– И как же было имя этого человека пока он или она был жив?

– Орден Сибила.

– Вы знаете откуда Орден Сибила узнала про эту экскурсию?

– Да, и предвидя следующий ваш вопрос, скажу, я не собираюсь делиться с вами этой информацией.

– И каковы же причины вашего отказа?

– Их несколько и для того, чтобы их понять требуются определенные изначальные знания.

Глауен задумчиво кивнул.

– Если вы будете столь любезны, – заговорил Глауен самым елейным тоном, какой только мог изобразить, – и спуститесь на несколько ступенек вниз, то мы можем сесть на крылечке, чтобы избежать вашей усталости от долгого стояния на ногах. Затем, если вы не против, опишете мне эти знания в объеме, достаточном для наших целей.

– Подозреваю, что ты будешь продолжать упорствовать, –

сказала Орден Заа очень ровным голосом, – Я чувствую в тебе тщеславие и агрессивность и от этого ты производишь плохое впечатление.

– Очень жаль, что мне приходится такое слышать, – ответил Глауен, – поверьте мне, у меня были совершенно другие намерения.

– Я не вижу смысла сидеть здесь на крылечке и повторять то, что я уже и так сказала. Хорошо и тщательно подумай. Если тебе нужна дальнейшая информация, то ты должен пройти курс основ. Но сделать это ты должен по собственной воле, а не в результате моего приглашения. Это понятно?

– Не совсем, – нахмурился Глауен.

– А мне кажется, что я выразилась вполне понятно, – возразила Заа.

Глауен стоял в нерешительности. Высказывание Заа, судя по ее тону, да и по смыслу самих замечаний, подразумевали какие-то неприятности, ответственность за которые он должен был возложить на себя. Он уже открыл рот чтобы поинтересоваться дальнейшими деталями, но дверной проем оказался пустым. Заа ушла.

Глауен стоял в растерянности заглядывая в дверной проем. Что с ним может случиться? Он официальный полицейский служащий, если его задержат, то Кеди обратится к командиру Плоку. Юноша сделал глубокий вздох и прошел сквозь дверной проем в вестибюль с высоким потолком и каменными стенами и полами, в котором ничего и никого, кроме самого Глауена, не было.

Глауен немного подождал, но никто так и не появился, чтобы заговорить с ним. С одной стороны короткий сводчатый проход вел в помещение, напоминающее зал для собраний: так же как и вестибюль с высокими потолками и полом выложенным черной каменной плиткой. В дальней стене на довольно большой высоте были прорезаны три окна, высокие и узкие; бледные лучи Зонка падали на длинный стол, сколоченный из досок, которые на протяжении многих лет так тщательно выскребались, что теперь на них не видно было и следов первоначально текстуры. Стол окружали тяжелые деревянные стулья; вдоль стен стояли скамейки. В дальнем конце зала, в тени, стояла Заа.

– Садись и насладись отдыхом, – сказала Заа, указывая на скамейку, – Говори быстро, что ты хотел сказать.

– Может быть вы присоединитесь ко мне, – сделал вежливый жест Глауен.

– В чем? – бросила на него безразличный взгляд Заа.

– Мне неудобно будет сидеть, в то время, как вы стоите.

– Ты галантен, но я предпочитаю стоять, – она вновь указала на скамью жестом, который Глауен нашел в какой-то мере безапелляционным.

Глауен с достоинством поклонился и сел на краюшек скамейки. Надеясь внести в разговор элемент непринужденности, он сказал:

– Замечательное здание! Оно старое?

– Довольно старое. Зачем конкретно ты пришел?

Глауен терпеливо вновь описал причины своего присутствия в семинарии.

– Как видите, здесь нет ничего сложного. Организатор этих экскурсий – преступник, и он должен предстать перед правосудием.

– А ты не думаешь, что наши понятия в этой области могут несколько различаться? – с улыбкой спросила Заа.