Станция Араминта
Шрифт:
Глауен взглянул на Кеди:
– Ну что, Кеди? Опять все ложь?
– Я ничего больше не скажу. Я сам пройду своей дорогой. Всегда весь мир был против меня.
– На сегодня все, – резко сказал Бодвин Вук, – Это не формальное слушание и тебе пока не предъявлено никакого обвинения. И все же, не вздумай покинуть станцию. Я проконсультируюсь с моими помощниками и мы решим что нам делать дальше. Полагаю, что ты найдешь адвоката, который будет представлять твои интересы.
Глауен в одиночестве пообедал в «Старом дереве», и не найдя лучшего занятия спокойно сидел и допивал оставшееся в графине вино, в то время как
– Я только что закончил.
Он вложил бумаги в плотный конверт, на котором сверху написал: «Не вскрывать до захода солнца!».
Он заклеил конверт и бросил его Глауену.
– Я выполнил свои обязательство. Но ты должен выполнить мое указание.
– Я не понимаю его смысла, но сделаю так, как ты велел.
Глауен аккуратно засунул конверт в карман.
– Завтра, или даже раньше, – по волчьи оскалился Флорест, – мои мотивы будут вам известны. Наш договор с моей стороны теперь выполнен, и ты должен отказаться от своих претензий.
– Все зависит от того, что находится в этом конверте. Если там ничего, кроме очередной болтовни, то я заберу все твои деньги до последнего динкета. Так что подумай хорошо, Флорест, и если надо, то внеси пока не поздно исправления.
– Мне нет смысла надувать тебя, – грустно покачал головой Флорест, – Я кое-что знаю о твоем характере. Ты безжалостен!
– В этом ты не прав. Но я сделаю все, что угодно, лишь бы помочь отцу.
– Не могу осуждать тебя за такую преданность, – сказал Флорест, – Я бы хотел почувствовать такое же отношение в тех, кому я доверил представлять мои интересы, – он вскочил на ноги и заметался взад-вперед по камере, – Скажу откровенно: я в очень затруднительном положении. Меня интересует, действительно ли мои соратники так верны моим целям, как они то утверждают, – он остановился около стола, – Я должен следовать логике. Могу ли я полностью доверять Намуру? Пренебрежет ли он собственными интересами ради верности моим?
– Ответ, похоже, отрицательный, – заметил Глауен.
– Вынужден с вами согласиться, – кивнул Флорест, – А что касается Смонни, то она тоже уверяет, что разделяет мои взгляды, но когда посмотришь на Йипи-Таун, то в это трудно верится. Когда она думает «Араминта», она думает «отмщение. И опять таки, давайте будем грубыми реалистами: если она получит доступ к моим деньгам, будет ли она строить новый „Орфей“, или станет покупать на них флаеры и оружие? Каково ваше мнение?
Глауену потребовались большие усилия, чтобы скрыть свое изумление. Действительно ли Флорест сказал, то что он только что услышал?
– Я, как и вы, в этом сомневаюсь, – выдавил из себя Глауен.
Флорест, не обращая внимания на Глауена, продолжал метаться взад и вперед.
– Возможно, я был слишком доверчив. На моем счету в Банке Мирсеи лежат не только лично мои деньги, но и деньги, относящиеся к Огмо Энтерпрайсис. Смонни использовала этот счет в своих целях и в последнее время положила на него депозит на крупную сумму. Твой иск в мой адрес, конечно, заморозил счет и отрезал ее от этих денег, что вызвало с ее стороны большое беспокойство. Намур заставил меня написать завещание в пользу Смонни, он убедил меня оставить все мое достояние ей, а она потом переведет мои личные деньги на счет Комитета Изящных искусств,
– Подозреваю, что вряд ли, – высказался Глауен.
– Я склонен к такому же выводу. Планы в отношении моего нового «Орфея» могут быть реализованы только с учетом сложившейся ситуации. Интересно…, – Флорест уставился на другой конец стола, – Может быть еще не поздно сделать небольшие изменения.
– Почему же нет? Позовите Намура и потребуйте обратно свое завещание.
Флорест только иронично хихикнул.
– Тебе что, не ясно? Но ладно, это не играет роли. Меня трогает только результат и сейчас мне надо найти способ обезопасить мои планы. Из чистого любопытства, как ты умудрился так много узнать про Смонни? Это считалось великим секретом. Тебе, конечно же, сказала Заа, но почему?
В данном случае, ложь была проще и правдоподобней, чем правда.
– Заа планировала убить меня после того, как я обслужу достаточное количество ее женщин. Она получала какое-то извращенное удовольствие от того, что рассказывала мне все это.
– Ага! «Извращенное» – это вполне подходящее слово для Заа. Я связи с этим я мог бы рассказать сотню удивительных истории. Это Заа придумала экскурсии на остров Турбен, чтобы научить своих увальней зубенитов размножаться. По крайней мере, подоплека была такая. Сибила разрабатывала тактику, а так как у нее в природе была заложена патологическая ненависть к красивым девушкам, то она с усердием принялась за дело. А Смонни поставляла девушек, судьба которых никого не трогала. А я? Я не обращал внимания на все это мероприятие, и закрывал глаза не детали, до тех пор, пока мне за это платили, хотя после того как Смонни забирала свою долю мне оставалось не так уж и много. А вот нынешняя ситуация довольно парадоксальна, не так ли? Все деньги находятся на моем счету, а Смонни не сумеет даже покрыть свои расходы.
– Да, судьба сыграла со Смонни хорошую шутку, – согласился Глауен.
– Так оно и есть. Хотя у нее совершенно отсутствует чувство юмора.
– Как она добилась своего нынешнего положения? Заа об этом ничего мне не говорила.
– Смонни вышла замуж за богатого фермера, некого Титуса Зигони из мира Розалия. Для набора рабочих, они однажды посетили Йипи-Таун. Старый Калайактус был тогда Умфау. Каким-то образом они убедили Калайактуса посетить их на Розалии. Больше о бедном Калайактусе никто ничего не слышал. Смонни и Титус вернулись в Йипи-Таун. Титус начал называть себя Титусом Помпо. Но у него не было никакого интереса к власти, поэтому настоящим Умфау стала Смонни, такое положение вещей доставляло ей несказанное удовольствие. Каким-то образом в этом деле оказался замешан и Намур, возможно просто как любовник Смонни. Кто знает как это произошло? Намур – человек железной дисциплины и ни в коей мере не отягощен никакими принципами: очень опасная смесь. Вот все, что я знаю.
Какое-то время Флорест продолжал молча вышагивать взад и вперед.
– Наш договор выполнен и теперь…, – начал было Глауен.
– Еще не совсем! – сделал нетерпеливый жест Флорест, – Удели мне еще несколько минут.
– Конечно, как вам будет угодно.
– Многие годы я обладал видением, мой взор пронзал горизонты, а сейчас я не увидел земли у себя под ногами. Сейчас, в мои последние часы, я должен кое-что поменять.
Он подошел к столу и уселся, потом взял ручку и бумагу и с большой тщательностью написал какой-то короткий документ. Покончив с этим делом, он поднял голову и прислушался.