Станция Араминта
Шрифт:
К их столу подошла маленькая девочка в свободных белых панталонах, белой блузке и высокой конической белой шапке. Ее лицо было скрыто под слоем белой краски и замаскировано большим горбатым носом.
– Обратите внимание на прибытие некой Миранды, – сказал Глауен, – которую еще недавно звали Ябедой, но теперь так не зовут.
– Как ты меня узнал? – поинтересовалась она.
– Я узнал тебя по очертанию твоего носа.
– Ты не можешь видеть мой нос! Он спрятан под картонным.
– Ну извини. Ошибся.
– Глауен! Мой нос не такой большой и горбатый! Ты-то должен
– Правильно! Теперь я вспомнил! Ну, какие новости?
– Сессили, тебя зовет мама.
– Легче было бы напиться, как Арлес, – вздохнула Сессили, – подойти к маме, шатаясь, и издать какой-нибудь нечленораздельный звук, когда она с тобой заговорит.
– Давай, Сессили! – воскликнула Миранда. – Я тоже с тобой напьюсь! Мы сделаем это вместе. Мама не посмеет убить нас сразу обеих.
– Я бы на твоем месте не была в этом так уверена, – заметила Сессили. – Ну, ладно, мне пора. Пошли, Миранда.
– А может, Глауен напьется вместе со мной?
– Убери свои жадные ручонки от Глауена. Он мой! – отрезала Сессили, вставая. – Пойдем, мерзкое созданье. Пошли искать маму.
День прошел, подошел к концу и вечер. Прежде чем пойти спать, Глауен позвонил Сессили.
– Ну, какие еще изменения внес твой Флорест?
– Всего одно небольшое изменение, но я от него в восторге. Мне не надо будет играть ночью в Смоллен с Багтауновским оркестром. Но я все еще не могу заставить крылья двигаться как надо. Я никак не могу скоординировать движения. Мне надо тренироваться и тренироваться.
– У бабочек это получается без всякой тренировки.
– Бабочкам не надо стоять на сцене в разноцветных огнях, когда весь зал смотрит только на тебя.
– И то верно.
– Я попросила Флореста, если я начну делать ошибки, выключить свет. Между прочим, что это ты мне наплел, что Вейнесс плоская и сложена, как мальчик?
– А разве нет?
– Я увидела нечто другое.
– Наверное, я просто не заметил.
– Ну, ладно. В общем, я устала и иду спать. Завтра мы не увидимся, но в Глиммет мы, возможно, опять пообедаем в «Дереве».
– Надеюсь. Так ты не передумала идти со мной на карнавале масок?
– Конечно! Как только я сниму крылья, я буду ждать тебя с краю у оркестра, рядом с контрабасом.
Прошел Инг, затем Глиммет, а утром в Верд Латуун повел колонну вдоль проспекта Венсей на официальное открытие последних трех дней Парильи.
Повсюду царило веселье. Вдоль проспекта Венсей расположились виноторговцы, которые продавали великолепное вино станции Араминта покупателям с ближних и дальних миров от бутылки до бочонка и даже до дюжины бочонков. Каждую ночь участники празднования обедали за открытыми столами, выставленными на краю площади, как раз рядом с открытой сценой Старого Орфея. Вечерами в Верд и Милден Сессили выступала в представлениях карнавальной труппы: первый вечер она играла в трио, а на следующий вечер она аккомпанировала на клавикордах выступлению группы карнавальных мимов.
В Смоллен вечером Парилья должна была достигнуть своей кульминации с банкетом и фантасмагорией, поставленной Флорестом, за которыми должно было последовать большое карнавальное
Планы Глауена, которые он строил в отношении себя и Сессили, рушились на глазах, частично из-за Фелайс Ведер, которая очень хотела, чтобы ее дочка произвела приятное впечатление на приехавших издалека родственников, частично из-за его собственных обязанностей, связанных с Вейнесс и Мило Тамм.
Глауен прикладывал фантастические усилия, чтобы выровнять ситуацию. На банкете он сидел рядом с Вейнесс, по другую сторону от которой сидел Мило. Арлес, чувствующий себя не в своей тарелке из-за надетой на него формы кадета Бюро В, сидел за соседним столом рядом со Спанчеттой. Из-за патрулирования он должен был пропустить большую часть банкета, фантасмагорию и карнавальное шествие масок, и весь его вид выражал недовольство и возмущение. Время от времени он тянулся к своему бокалу, чтобы наполнить его, но каждый раз на полпути его останавливал предупреждающий жест Спанчетты и напоминание, что трезвость является обязательным условием добросовестного и бдительного патрулирования.
Наблюдавший за этим Глауен сказал Вейнесс:
– Арлес все пытается налить себе вина, но Спанчетта этого не допускает. От этого Арлес только звереет с каждой минутой. Он с Кеди вполне может спрятаться в кустах с бутылкой и наплевать на патруль. Мы узнаем об этом только когда йипи с визгами выскочат на площадь и начнут резать нам глотки.
– Йипи не отважатся на такую дикость во время Парильи! – с сомнением покачав головой, ответила Вейнесс. – За это их осудят даже люди из ЖМС.
– Что такое ЖМС?
– Жизнь, мир и свобода. Так называется одна из фракций на Штроме. Нас они называют аллигаторами. Но я не хочу говорить сейчас о таких вещах.
Глауен внимательно посмотрел на ее профиль.
– Ты здесь хорошо провела время?
– Конечно! – она бросила на него быстрый взгляд. – А что, на твой взгляд, должно было мне не понравиться?
– Ну, что-нибудь. Я не был уверен, что тебе понравится станция Араминта. Или я, например.
Вейнесс рассмеялась.
– Ну, ты был безупречен. А что касается станции, то когда я только приехала сюда, то думала, что все здесь такие серьезные, что я на их фоне буду казаться наивной и глупой.
– Ну и как?
– Все оказалось по-другому. Спасибо, что поинтересовался.
– Не за что.
– Я все думаю, каково учиться у вас в Лицее. Это очень трудно?
– Если постоянно заниматься, то совсем не трудно. Тому хорошим примером является Арлес. Он хочет стать виноделом, а потому, чтобы получать хорошие отметки, опустошал бутылку за бутылкой вина. Естественно, его начинание провалилось.