Станция плененных
Шрифт:
Я киваю, подтверждая его слова. Да, так и все и было. Мы бежали, потом отстали, вот почему пришли в лагерь позже, чем остальные. Интересно, а сколько вообще людей из группы, в которой мы были, пришли в лагерь? Он сказал: «…вы те двое»…значит ли это, что все остальные благополучно прибыли сюда ночью и не досчитались лишь нас двоих?
— Вот как… Где же вы всю ночь прятались?
Тоха начинает рассказывать ему о нашей ночевке в подъезде, а я украдкой оглядываю комнату, спиной ощущая присутствие других людей в коридоре, за дверью. Это меня напрягает, так как у них обоих я заметил пистолеты, которые,
— Потом нас нашел Вано и привел сюда. Так ведь, Кость?
— Да, — отвечаю я на автомате, особо не вслушиваясь в его рассказ. Вместо того чтобы позволить Тохе и дальше говорить о нас, я задаю Князю собственный вопрос: — Так что это за место такое?
— Ты задаешь правильные вопросы…эм?..
— Костя.
— Да, точно. Костя.
«Да, точно»?
Кто-то уже успел рассказать ему о нас? Интересно, кто?
— У этого города нет названия, — говорит Князь и, словно стирая с края стола пыль, проводит ладонью по столешнице, — но оно ему и не нужно. Я бы сказал, что в нем нет необходимости, ведь любые наименования нужны объектам лишь для того, чтобы занести куда-то о них информацию, верно? А об этом городе информации нет.
— Где мы?
— Под землей.
Под землей?..
— Под метро? — уточняю я.
Князь задумывается лишь на секунду.
— Да, пожалуй, часть города действительно находится под метрополитеном.
— Это тогда «Метро-2»? — спрашивает Тоха, вклиниваясь в разговор. — Я о чем-то таком слышал. О бункерах для элиты.
— Разве же это место походит на бункер? — Князь усмехается, поочередно вглядываясь в наши лица. — Нет, парни, это не бункер для элиты. Этот город…нечто иное.
— Как те монстры, которых мы видели ночью?
Взгляд Князя становится жестче. Он понимает, о чем идет речь и явно не рад тому, что мы задаем такие вопросы. С другой же стороны это значит, что мы не сумасшедшие и нам это ничего не привиделось.
— Горожане… — выдыхает он, потирая подбородок. — Одна из наших насущных проблем.
Горожане?
Если он называет их «горожанами», значит ли это, что нормальные люди в городе не живут?
— Не забивайте свои головы этой информацией. Вам обо всем позже расскажут, и в подробностях. — Он оглядывает нас с ног до головы. — Думаю, вы двое за ночь достаточно настрадались. Вам нужно отдохнуть. И поесть. Я лишь хотел взглянуть на вас и убедиться, что эта ночь закончилась для вас успешно.
Желудок Тохи издает громкий неприличный звук, а мой держится молодцом. Видимо не готов принять еду от первого встречного.
Но неужели на этом наш приветственный разговор закончится? На нас просто посмотрели и узнали, где мы провели ночь.
— Вот, я прав. — Князь улыбается, да так самодовольно, что мой инстинкт самосохранения съеживается до размера выплеванного кошаком комка шерсти. — Позже я еще обговорю с каждым из вас по-отдельности то, что вам нужно будет знать для выживания в этом месте.
Выживания?..
И почему по-отдельности?
По всей видимости, эти вопросы легко читаются по выражению
— Вы оказались не в том месте, не в то время, — добавляет Князь. — Как и многие из тех, кто живет в лагере. Вам придется с этим смириться и просто попытаться выжить.
На этом наш с ним короткий разговор заканчивается.
Князь зовет Вано.
Тот все это время стоит за дверью и ждет, когда о нем вспомнят.
— Выдай им карточки и отведи парней в столовую, пусть поедят.
Вано кивает, и мы уходим.
Взгляд Князя на своей спине я чувствую вплоть до того момента, пока здание, в котором расположен его кабинет, не исчезает за другим.
В лагере кипит жизнь. Хотя «лагерь» не совсем точное описание того, куда мы попали. Я бы сказал, что это место напоминает религиозную общину. С одним лишь нюансом — у тех, кто ест лишь выращенную им редьку и молится по часам, нет оружия. Может, потому и «лагерь»?
— Приглядись, — говорю я шепотом, чтобы идущий впереди нас Вано ничего не услышал. — Не глупи и делай, что тебе говорят. Понял?
Тоха кивает и, замечая у прошедшего мимо мужика автомат, бледнеет.
Я же к людям с оружием отношусь спокойнее, навидавшись их за годы жизни. И все же меня настораживает царящая в лагере атмосфера напряженности.
Оказавшись в столовой, я ощущаю в груди странное чувство, похожее не то на тоску, не то на ностальгию. В подобных столовых я ел в школе, в армии, затем в институте. Работая в банке, бегал на перекус в соседнее кафе на бизнес-ланч за триста пятьдесят рублей, но чувство общности людей, трапезничавших бок о бок, везде было одинаковым. И это место исключением не стало.
В веренице очереди мужчины и женщины — преимущественно, все же мужчины — передвигая подносы по металлическим прутьям, заказывают у стоящих на раздаче розовощеких поварих неопределяемого возраста первое-второе-третье. Первым, судя по тому, что плавает в тарелках у проходящих мимо меня людей, суп-лапша, возможно, с курицей. В обеденных тарелках — гречка, в стеклянных вазочках какие-то салаты, добротно залитые не то майонезом, не то сметаной. В граненых стаканах или чай или шиповник.
— Давайте, парни, не стойте столбами, — говорит Вано, махнув кому-то в толпе рукой. — Встретимся позже.
— Где? — спрашиваю я.
Потому что такие вопросы следует уточнять заранее.
— Да ты не боись, Костян, — улыбаясь, произносит Вано. Он хлопает меня по плечу и разворачивается, намереваясь уйти. — Я вас двоих потом сам найду.
И он действительно уходит, попутно здороваясь со своими знакомыми. Только вот странное дело…мало кто из них рад встречи с ним.
— Ладно, подкрепиться и в самом деле стоит.
Тоха находит металлический шкаф с чистыми подносами и идет в его сторону. Я, чуть помедлив, следую за ним. В общем и целом до нас никому нет дела. Во всяком случае, я не замечаю на себе заинтересованных взглядов, будто появление новичков в лагере обыденное дело, случающееся каждый день. Но внешний вид некоторых людей намекает мне на то, что так думать не следует. Уж слишком потасканными они выглядят для тех, кто оказался здесь только недавно.