Станция плененных
Шрифт:
Можно подумать в нашем метро этим кого-то удивишь.
Коллекция обуви у Госпожи еще внушительнее, чем висящие на вешалках шмотки. Знать не хочу, откуда столько.
— Поищи себе обувь, — говорит Госпожа с явным намерением оставить меня одного. — Она должна быть удобной, так что не бери первое попавшееся.
— Удобной?.. А что, мне придется бегать?
Госпожа пожимает плечами и направляется к двери.
— Если захочешь отдохнуть — только намекни. К подстрекателям Князя у нас особое отношение.
—
И грубо.
Но Госпожа лишь шире улыбается и добавляет, чем застает меня врасплох:
— Ну смотри. А то есть у меня одна светленькая… — тянет она, выходя в коридор, — тебе же такие по вкусу?
Ничего не отвечаю, хотя мой ответ Госпоже не нужен.
Она и так знает, что попала в точку.
Фаза третья — Оберег
Чувствую себя детсадовцем, когда вижу Семена, поджидающего меня неподалеку от выхода из «Рая». В компании девочек Госпожи он чувствует себя свободно и уверенно. Даже когда они виснут на нем или приобнимают за шею, чтобы на прощанье чмокнуть в щеку, на его лице застывает одна лишь вежливая улыбка.
— Вижу, тебя приодели, — произносит он, стоит мне только подойти поближе.
Девочки тоже оглядывают меня и пытаются подавить зарождающиеся смешки, видимо вспоминая мое голое дефиле мимо их комнат. На их щеках пылает румянец, а глаза таинственно поблескивают.
— Да. А еще побрили и подстригли.
Госпожа остается стоять на балконе второго этажа, взирая на нас сверху вниз, как истинная хозяйка этого места.
— Не забыл поблагодарить за гостеприимство?
— Сказали, чтоб возвращался в любое время.
Семен хмыкает, поднимает вверх взгляд и кивает Госпоже. Прощаясь с девочками, он дает им напоследок какие-то указания, касающиеся их здоровья, а после говорит мне следовать за ним к выходу.
Не оборачиваясь, иду за ним, ощущая на своей спине взгляд Госпожи.
К тому моменту, как мы покидаем местную обитель, снаружи уже царит полумгла.
— На сегодня твоя подготовка завершена, — говорит Семен, когда мы оказываемся на улице. — Для тебя подготовили отдельную от остальных комнату. Будь готов, что до завтрашнего вечера ты из нее не выйдешь, а следующая ночь будет долгой. Советую выспаться.
Его советы мне хочется засунуть ему же куда поглубже, но его следующие слова вовремя заставляют меня прикусить язык.
— Твой брат там тебя уже ждет.
Саша.
— Дашь мне поговорить с братом напоследок?
— Почему же напоследок? — спрашивает Семен, оборачиваясь ко мне через плечо.
Я отстаю от него на пару шагов, не собираясь ровняться с ним.
— Кем ты меня представляешь, Костя? — задается он вопросом, останавливаясь. — Социопатом, желающим всех вас разрезать на кусочки?
Молчу. Семен же качает
— Я — врач, мое призвание помогать людям. И чтобы ты там себе не придумал, я действую из лучших к вам побуждений. Твой брат ждет тебя, и я даю вам возможность поговорить только для того, чтобы ты осознал всю важность твоего участия в завтрашней вылазке на поверхность и не сделал глупостей, от которых можешь пострадать как сам, так и подписать брату смертный приговор.
— Что-то подобное ты мне уже говорил.
— И не устану повторять, если благодаря этому мое предупреждение отложится в твоей голове. Тебе может не нравиться город, Князь, я и сама суть всего происходящего, но ты варишься в этом котле вместе с нами и должен делать так, как тебе говорят. — Семен вновь начинает идти, и я следую за ним. — Это место изначально не задумывалось как некая пыточная, но… так сложились обстоятельства.
— Когда все полетело к чертям, — говорю я, — надо было сворачиваться.
— Такие проекты не сворачивают по щелчку пальцев, Костя. И уж тем более их не прекращают из-за… некоторых неприятностей. Урезают финансирование, но не более того.
— Знать бы еще, чем вы тут на самом деле занимаетесь, чтобы вам, бедным, посочувствовать из-за сокращения бюджета.
— Вряд ли ты осознаешь всю масштабность проекта, чтобы смириться и принять средства, которые мы используем для достижения поставленных целей.
Больше он не сказал ни слова.
— Костя!
Саша вскакивает с кровати, на которой сидел до моего появления в дверях, и вытягивается по стойке смирно, явно чем-то обеспокоенный. Братец нервничает и боится сделать что-то не так, в противном случае уже бы кинулся мне на шею как плаксивая девчонка.
— Что ж, — произносит оставшийся позади меня Семен, — общайтесь. Утром за Сашей придут. Охраны здесь не будет, я надеюсь на твое благоразумие, Костя.
Мое благоразумие всегда со мной.
Семен уходит, пожелав нам, как воспитанный человек, спокойной ночи, а я, потянувшись к двери, чтобы закрыть ее, понял, почему Саша выглядит таким нервным. За дверью — и пусть у тех, кто встроил ее, открывающуюся вовнутрь помещения, будет все хорошо — стоит и смотрит на меня Митяй. Привычно лохматый и улыбающийся.
— Костян! С выходом!
У нас на работе фразу «С выходом!» обычно говорили вернувшимся к рабочему процессу отпускникам. Словно это была какая-то великая радость.
Во фразе, произнесенной Митяем, несколько иной смысл, но я все равно киваю ему и спешу закрыть дверь.
— Да не боись, — говорит он, из своего временного укрытия направляясь к кровати, у которой продолжает стоять и мяться Саша, не зная, что ему делать. — Семен правду сказал — здесь охраны нет.
Это обнадеживает. И все же…