Станция плененных
Шрифт:
— Костя?..
— Ничего. Лучше расскажи мне, чем тебя заставляли заниматься все эти дни?
— Я ходил в город с Серегой.
Значит, Князь заменил меня им.
— Мы бродили по улицам, он рассказал мне о том… что вы нашли в последний раз.
Я киваю, тоже вспоминая о том, что мы нашли.
— И о том, что вы хотите сделать, он тоже мне рассказал.
Очередной революционный план. Если бы я только знал, что подстрекателей всегда трое, то был бы осторожнее в своих словах, и мысли бы озвучивал в компании Сереги не так часто. Но, может, это и не Серега? А, например,
Но если не Маша и не Серега? Из компании Нины остается только Белла.
Голова от размышлений начинает раскалываться. Думай не думай, а правды мне не узнать. Остается только надеяться, что Серега и Маша не подстрекатели, и верить, что никто из них не помешает нам сбежать отсюда.
— И все же, будь осторожнее с ними, — говорю я Саше, поделившись с ним своими думами. — Можешь сказать, что меня отправили наверх и посмотреть на их реакцию.
— Я с Машей нечасто пересекаюсь, — произносит Саша. — Она все с детьми занимается.
Это очень подозрительно.
Но подозревать ее в сговоре с Князем и остальными только по этой причине — опасно. Только разлада нам и не хватает в шаге от двери с надписью «ВЫХОД».
Но кто же был третьим?
— Ты, правда, собрался привести сюда людей? — спрашивает Саша.
И от того, как тихо он это произносит, у меня щемит в груди.
Да, я понимаю и полностью отдаю себе отчет в том, что собираюсь сделать следующей ночью. И будь у меня выбор, я бы не согласился на это… или же я лгу сам себе? Какое мне дело до незнакомцев, которым Судьба уготовила ту же участь что и мне, если я смогу выбраться отсюда, прихватив с собой Сашу? Мы сможем вернуться домой. Мне всего-то и нужно, что изображать из себя само послушание и делать то, что мне говорят делать.
Мне нет дела до людей, которых я завтра встречу.
Мы разговариваем еще несколько часов, пока усталость не наваливается на обоих и мы не засыпаем.
Просыпаемся утром почти одновременно. Во время сна Саша забрался на кровать и спал вдоль стенки, я же окончательно сполз на пол и теперь кости во всем теле ноют и хрустят при каждой моей попытке потянуться. В коридоре скрипят половицы, я слышу отзвуки тяжелых шагов. И когда дверь открывают — даже не постучав — в моей голове проносится только одна мысль: «Это не Семен».
— Эй, братаны, проснитесь и пойте!.. — припевает Вано, заходя в комнату. — О, вы уже проснулись? Костян, ты чего это на полу? А-а, уступил кровать младшенькому, как джентльмен? Похвально, похвально.
Игнорирую его. И надеюсь, что Саша тоже пропустит его слова мимо ушей.
— Давай, младшенький, иди сюда. — Вано подзывает его взмахом руки, словно Саша какая-то собачонка, а не человек. — Нам с тобой пора на прогулку.
И почему в таком бездаре столько надменности?
Саша игнорирует насмешки Вано и молча выходит из комнаты, бросив на меня короткий взгляд. Мы обо всем договорились ночью, теперь у каждого из нас своя роль, и от того, как хорошо мы их исполним, будут зависеть
Часы, проведенные взаперти этой комнаты, тянутся нестерпимо долго, я успеваю еще немного вздремнуть, прежде чем организм, пересытившись отдыхом, не начинает бунт из головной боли и спазмов в желудке. Голод дает о себе знать, тело требует пищи, чтобы переработать ее в энергию.
Интересно, кто-нибудь вообще помнит о том, что меня нужно кормить?
Чтобы скрасить свое одиночество и убить оставшееся до часа Х время, начинаю прокручивать в голове придуманный мной же план, стараясь отыскать в нем изъяны. Но изъянов нет, мой план идеален! Семен и Дмитрий, даже если не хотят этого, покажут мне, где поезд. Вряд ли в городе много мест, где можно хранить стандартный состав — перепрятать его они не смогут. А так ли сложно управлять электрическим поездом? Плевое дело: повернуть ключ, нажать на педаль газа. Не сложнее машины на механике.
Ну, я так думаю.
И хоть в моем плане нет изъянов, есть одна загвоздка, которая этот план все-таки портит — третий подстрекатель из поезда Нины. Кто он? Или она? Если я не узнаю этого до того, как мы начнем наш побег, весь план можно заранее скомкать и выбросить в урну, чтобы никем не жертвовать зря.
Кто же заслан в наши ряды?
Кого все это время мы называем одним из нас?
Чем больше я об этом думаю, тем запутаннее становятся мысли.
Серега?
Маша?
Белла?
Сама Нина?..
Нина ведь тоже могла быть подстрекателем… или же нет?.. В этом нет смысла.
Я встретил ее на улице, напуганную и уставшую, ничего не понимающую, но жаждавшую узнать, что с ней произошло. Могла ли это быть игра?
Нет.
Но некстати внутренний голос напоминает о Вике. Я вспоминаю, какой она была в том вагоне, где мы впервые встретились. Напуганная. Ничего не понимающая. Хорошая актриса.
Нужно прекращать об этом думать.
Будь Нина одной из них, Митяй бы не относился к ней так враждебно.
Да ведь?..
Семен приходит за мной ближе к вечеру, когда доносившийся снаружи шум стихает, и лагерь погружается в сон.
В отличие от Вано, Семен несколько раз стучит, прежде чем открыть дверь. Какой вежливый. Правда дозволения войти он не дожидается, просто предупреждает, что заходит, и проворачивает ручку, открывая незапертый замок.
— Готов не совершать глупостей? — спрашивает он без всяких приветствий.
Я вскользь смотрю на его руки, при нем ни оружия, ни мешка для меня. Значит, скрывать от меня то место, в которое мы пойдем, он не собирается?
— Я поговорил с братом, — отвечаю я в той же манере. — И вбил в свою голову, что его жизнь зависит от моего хорошего поведения.
Семен с несколько секунд пристально вглядывается в мое лицо, словно пытается понять, вру я или говорю серьезно, и что-то решив для себя, в конце концов, коротко кивает головой.
— Рад это слышать. Иди за мной и… без глупостей.
Какие глупости, начальник?
В лагере и в самом деле необычайно тихо и почти безлюдно. Мы беспрепятственно покидаем его территорию, и оказываемся на городских улицах.