Станция Солярис
Шрифт:
Она медленно повернулась и посмотрела на меня долгим непонятным взглядом.
– А мне иногда кажется, что нет, Крис... Мне иногда кажется... Ладно.
– Она коротко вздохнула.
– Не хватало нам еще поссориться, - пробормотал я, ощущая какое-то неудобство в душе.
– Не хватало нам еще поссориться, - эхом откликнулась Хари.
– Лучше пойдем, посмотрим. Сегодня "Возлюбленная", с Аэн Аэнис.
По-моему, она видела этот реал уже раз десять. Или даже больше. Я тоже его смотрел, но не смог досидеть в телекомнате до конца.
Конечно, я не ценитель, не знаток и даже не любитель. Хотя кое-что
– Так как насчет завтра?
– спросил я.
– Мы летим или не летим? И куда мы летим?
– Куда мы летим? Ты когда-то говорил, что к созвездию Девы, - с полуулыбкой ответила Хари; лицо ее, впрочем, не выглядело веселым.
– Земля вместе с Солнцем летит к созвездию Девы, если я правильно запомнила. Да, Крис?
Я пожал плечами. Мне совсем не нравился наш разговор. И я был совершенно не в восторге от настроения Хари. А ведь вроде бы ничем ей не насолил... Может быть, ей просто надоело созерцать вечно мрачную физиономию человека, погруженного в свои проблемы? Тогда не в Австралию ей надо со мной, и не на Атлантическое побережье, а на все выходные - в Висбю, к отцу и матери. Без меня.
– Ладно, Крис, не злись, - сказала Хари.
– Тебе не идет злиться. Ты на самом деле хочешь куда-то полететь... со мной? Или это что-то вроде одолжения?
Я почувствовал, как кровь прихлынула к моим вискам и в голове застучали маленькие злые молоточки. Вот и опять из какой-то никчемной мелочи вызревала очередная размолвка.
– В чем дело, Хари?
– деревянным голосом сказал я.
– Я тебя чем-то обидел?
Она еще несколько мгновений смотрела на меня, потом уткнулась лицом мне в грудь, но тут же отстранилась, прежде чем я успел обнять ее.
– Ладно, Крис... Обязательно полетим куда-нибудь. Утром придумаем.
Нас ведь никто не подгоняет?
– Утром так утром, - тем же деревянным голосом отозвался я.
– Нет, конечно, если ты не хочешь, то...
Хари не дала мне договорить, прижав ладонь к моим губам. Ладонь была гладкой и теплой.
– Все, Крис. Не заводись. Не надо. Лучше пойдем смотреть "Возлюбленную".
Мне не хотелось смотреть "Возлюбленную", но я переборол себя и не стал возражать. А часто ли нам удается поступать именно так, как нам действительно хочется? По большому счету, как мне думается, вся наша жизнь состоит из малых и больших компромиссов; мы лавируем, мы, по возможности, стараемся не отклоняться слишком далеко в сторону от фарватера, и разные, подчас противоположно действующие силы все-таки, в конце концов, находят какое-то общее направление и несут нашу лодку дальше - до очередного непредвиденного поворота...
Вслед за Хари я спустился вниз, в нашу телекомнату, уже заполненную разными эфемерными существами и подобиями существ; кроме того, на всех четырех стенах-экранах то и дело сменялись всяческие виды, сцены и действия, сопровождаемые разнообразными приглушенными голосами, музыкой и другими звуками. Впрочем, все это немедленно исчезло и утихло, как только Хари по обыкновению устроилась на полу, на мягком ковре, и взяла в руки плоскую коробочку пульта. Я не успел еще как следует умоститься в кресле рядом с приоткрытой дверью, когда вокруг возник бесплотный,
Это была игра, и игра совсем неплохая; возможно, в иные времена и при иных обстоятельствах я бы тоже увлекся ею... если бы отец мой не был соляристом и не рассказывал мне, довольно посредственному школьнику, о далекой планете Солярис, почти целиком покрытой странным океаном - то ли океаном-йогом, то ли океаном-дебилом... Если бы не отец, я сейчас знал бы о Солярисе ровным счетом столько же, сколько подавлящее большинство людей - то есть почти ничего. Впрочем, даже будучи соляристом, то бишь специалистом по планете Солярис и ее океану, я знал ненамного больше. Тоже почти ничего. Как и все мои коллеги по ремеслу. Мы ничего не знали. Ничего. "Игнорамус эт игнорабимус"...
С четверть часа я вполне целенаправленно старался заставить себя смотреть реал и наслаждаться игрой Аэн Аэнис, но у меня, к моему сожалению, ничего не получалось. Меня не захватывала эта игра, я был полностью погружен в совсем другую игру, в которую вовлек нас, самонадеянных идиотов, единственный представитель класса Метаморфа, придуманного нами, весом в семнадцать биллионов тонн. В разгар душераздирающей сцены, разыгрываемой в нашей телекомнате героями реала кажется, действие происходило в конце второго тысячелетия от Рождества Христова, - я тихонько встал и выскользнул в коридор. Моя предосторожность, скорее всего, была совершенно излишней, потому что Хари всецело увлеклась этим талантливым представлением какой-то европейской студии и вряд ли заметила бы сейчас даже столкновение Земли с шальным астероидом или кометой. Честное слово, я искренне завидовал ей; в отличие от нее, я все никак не мог отвлечься от своих назойливых мыслей, и это меня совсем не радовало. Мне ли, психологу по специальности, было не знать, чем это грозит... но я ничего не мог с собой поделать...
Пройдя через холл, в котором, благодаря стараниям Хари, прочно обосновалась разнообразная зеленая растительность, я вновь поднялся наверх и вышел на террасу, опоясывающую наш коттедж. В саду неуклонно сгущались тени, откуда-то издалека доносилась едва слышная медленная музыка. В небе вестниками приближающейся ночи проступали робкие звезды.
"Робкие!.." - я усмехнулся. Просто так привычнее, вполне в духе гомо сапиенс, продолжающего, несмотря ни на что, считать себя венцом мироздания...
Я устроился на табурете, сложил руки на перилах и опустил на них подбородок. Пахло цветами, во всем окружающем чувствовалась некая почти безмерная умиротворенность, и я подумал, что мне давно бы уже пора научиться отдыхать. Отбросить все мысли и просто растворяться в мире, сливаться с миром, полностью забыв о себе и своих проблемах. И еще я подумал, что мы когда-нибудь разгрызем этот орешек, непременно разгрызем, потому что головы наши устроены все же не так уж плохо, и вся наша история, начиная с канувших в небытие вполне разумных, по-своему, динозавров, - это процесс постоянного более или менее успешного разгрызания то тех, то других орехов.