Станция Солярис

Корепанов Алексей Яковлевич

Все. Иди.

Никакие слова не смогли бы переубедить меня. Я не нуждался в согласии Снаута. Я не нуждался ни в чьем согласии. Я должен был предпринять эту попытку, должен! Иначе мне оставалось, как некогда это сделал Севада, направить машину в глубь какого-нибудь подвернувшегося быстренника. То, что все эти дни и ночи - безысходные дни, одинокие ночи!
– зрело во мне, должно было воплотиться в действие. Боль утраты не стихала, эта боль угрожала самому моему существованию. Дважды потерять... Дважды... Это было невыносимо.

– Я попытаюсь, Снаут, - сказал я.

Он только слабо кивнул в ответ. Я

закрыл за собой дверь его кабины и направился к Сарториусу.

По дороге к лаборатории - Сарториус сделал ее своим жильем и, кажется, даже не заходил в свою комнату - я все-таки заглянул в библиотеку и связался с ним по видеофону. Доктор Сарториус был не из тех людей, к кому можно заявиться в любое время дня и ночи, не договариваясь о встрече заранее.

– Добрый день, - сказал я, когда на экране появилась узкая, склоненная немного набок голова Сарториуса с ежиком серых волос и большими синеватыми ушами.

Сарториус молча кивнул и выжидательно вперил в меня неподвижный взгляд своих холодных глаз, скованных контактными линзами. Его длинная нижняя челюсть слегка пошевеливалась, словно он что-то перекатывал во рту.

– Я хотел бы с вами поговорить, доктор Сарториус. Насчет одного эксперимента.

Возможно, мне показалось, что его худое лицо на мгновение исказилось.

Сарториус пожевал синеватыми тонкими губами и осведомился высоким носовым голосом:

– Этот эксперимент есть в плане работ?

– Нет, - ответил я.
– Но эксперимент...
– я сглотнул, - любопытный.

Могу ли я прямо сейчас зайти к вам?

Сарториус окинул меня пронзительным взглядом, но я видел, что попал в цель - мои слова его явно заинтересовали. Он вновь молча кивнул и отключил свой видеофон.

Поднявшись наверх, я вошел в светло-голубой зал лаборатории.

Сарториус, одетый в свой обычный кремовый комбинезон, возился в дальнем углу у аппаратуры и не сделал ни одного движения мне навстречу - просто поднял голову, убедился, что это я и вновь перенес все внимание на обширный пульт управления своими сложными приборами, работающими без замены уже не один год; институт не собирался вбухивать средства в приобретение и переброску новой аппаратуры на Станцию, где занимаются безнадежным делом. Я направился к нему через зал, обогнул большой письменный стол с придвинутым к нему вращающимся креслом - и у меня внезапно пересохло во рту. На столе аккуратными стопками были разложены книги с многочисленными закладками и дискеты, а возле компьютера, в зеленом пластмассовом зажиме, лежала пачка листов бумаги, и мне было хорошо видно, ЧТО нарисовано разноцветными фломастерами на верхнем из них. Двухэтажный дом с разной величины окнами, деревья и солнце с загогулинами-лучами. Обычная картинка, созданная рукой ребенка. И детские каракули на том месте, где должно быть небо...

Я невольно остановился, и Сарториус тут же покинул свой угол и зашагал ко мне, высокий, худой, похожий своей походкой на аиста.

– Чем могу быть полезен?
– слегка задыхаясь, осведомился он, опираясь одной рукой о стол, а другой как бы невзначай переложив верхнюю книгу из стопки на зажим с рисунками покинувшего его "гостя".
– Что вы хотите мне сказать, доктор Кельвин?

И я изложил ему свою идею. Честно говоря, мне не очень приятно было беседовать с ним на эту тему - гораздо легче

я чувствовал бы себя со Снаутом, - но выбирать не приходилось: без помощи Сарториуса я вряд ли смог бы осуществить задуманное; все-таки я был не физиком, а психологом.

Сарториус слушал меня настороженно, его глаза под контактными линзами смотрели неприязненно и он, кажется, был готов в любой момент прервать меня, а то и указать на дверь, потому что слишком свежи и мучительны были воспоминания... И все-таки он выслушал меня до конца и сказал после долгого молчания, тяжело опустившись в кресло и словно переломившись в поясе:

– Как ученый, как исследователь я не могу не поддержать вашу идею, доктор Кельвин. Возможно, это будет еще один шаг вперед.

"А как человек я бы вам сказал: "Провалился бы ты в преисподнюю со своими идеями, доктор Кельвин!" - мысленно продолжил я за него.

– Спасибо, доктор Сарториус, - сказал я.
– Готов прямо сейчас.

Сарториус поднял голову и, кажется, хотел что-то ответить, но так и не ответил. Просто сидел напротив меня и смотрел в окно, за которым распростерлась громада океана... Возможно, каким-то образом слушающего наш разговор...

А потом был эксперимент.

Я сидел в кресле и к моей голове, как совсем недавно, были прикреплены электроды. На этот раз Сарториус обошелся без напутственной речи. Глядя на меня с какой-то опаской, он молча включил аппаратуру - и я закрыл глаза и начал думать о Хари. Я старался как можно ярче воссоздать в памяти ее образ, я старался вспомнить мельчайшие подробности нашей короткой совместной жизни на Земле.

"Верни мне Хари, - умолял я этого безбрежного сверхгениального младенца, - прошу тебя, верни мне Хари... Тебе ведь ничего не стоит вновь проникнуть в мой мозг, в мою память и еще раз создать Хари, воплотить из пены... Мне больше ничего не нужно от тебя - только верни мне Хари..."

– Сомневаюсь в успехе, - сказал Сарториус, когда я уже собирался покинуть лабораторию.
– Он вряд ли будет повторяться, для него это пройденный этап.
– Сарториус помолчал и, к моему удивлению, задумчиво добавил: - Что ему Гекуба?

Заядлый технократ Сарториус цитировал Шекспира... Я покосился на стол. Зажим с детскими рисунками и каракулями теперь лежал в самом низу стопки, под книгами.

...И вновь пучки рентгеновских лучей, модулированных моей знцефалограммой, в течение трех суток вонзались в поверхность океана.

Я не находил себе места, я метался из угла в угол в своей комнате, напряжение мое все нарастало и нарастало, и без снотворного я просто не мог заснуть по ночам. Просыпаясь, я с надеждой смотрел на кресло, стоящее у окна, напротив кровати, - там в первый раз я увидел ее, освещенную красным светилом... Но в кресле никого не было...

А потом... Что было потом?..

Потом был город... Мое возвращение с работы... Наш дом... Ужин...

Реал с Аэн Аэнис...

Хари!

Была Хари... Мы были вместе...

Кажется, я застонал.

– Кельвин!
– осторожно позвал Снаут, и по стуку металлического стула я понял, что он придвинулся к моей кровати.

– Все в порядке, - сказал я, открывая глаза.
– Контакт вновь состоялся, Снаут. Он понял меня, только понял по-своему...

Снаут слегка вздрогнул и произнес сдавленным голосом: