Станция Вашингтон. Моя жизнь шпиона КГБ в Америке
Шрифт:
Мы знали друг друга с тех пор, как оба были в Вашингтоне, где Черкашин руководил контрразведывательными операциями в резидентуре. Он считался мастером вербовки с помощью шантажа и был известен своим умением загружать и выгружать тайники. Одним словом, он был настоящим асом контрразведки.
Предательство Моторина нанесло серьезный удар по карьерным устремлениям Черкашина. Тем не менее, он не упал духом. Он надеялся искупить свой грех успехами в вербовке. Мне понравилось отношение Черкашина. Большинство офицеров его ранга предпочитали искупать свои проступки тем, что лизали сапоги начальству.
Когда я доложил своему новому командованию, Черкашин сказал мне: «Я считаю,
— Какое приглашение? — удивленно спросил я. — А кто послал?
— Как вы и Сократ договаривались, приглашение отправлено из информационного агентства «Новости». Мы договорились об этом вместе с Североамериканским отделом.
Он не потерял много времени, не так ли? Я думал. Теперь я видел, как меня собирались проверить: Сократа привезут в Москву и допросят о его и моих связях с ФБР. Забавно, но я сам просил об этом. С другой стороны, у меня не было выбора. Меня подозревали в предательстве, и Сократ либо рассеивал сомнения, либо, наоборот, подливал масла в огонь.
В любом случае Черкашин оказался в беспроигрышной ситуации. Если бы мое мнение подтвердилось, Сократа бы завербовали; если бы подозрения Андросова подтвердились, я был бы разоблачен как «враг народа». Недаром Черкашин считался мастером контрразведывательной игры.
«Могу ли я чем-нибудь помочь?» Я спросил.
«Сейчас нет. Мы все сделаем сами», — заверил меня Черкашин, и я подумал, что он тянет ко второму варианту.
Это была сумасшедшая ситуация, которая может возникнуть только в бюрократической разведке. Основная цель
Внешняя разведка КГБ должна была вербовать граждан США. Но в глубине души бюрократы разведки были уверены, что цель почти недостижима. Они не могли озвучить свои сомнения, чтобы не ставить под сомнение сам смысл своего существования. Поэтому официально оперативников призывали к вербовочным делам, но как только офицер сообщал о малейших успехах в этом ведомстве, он тотчас же становился объектом серьезных подозрений.
Как ни трудно было найти потенциального агента в Америке, это было ничто по сравнению с трудностью убедить бюрократов разведки, что кандидат не является агентом ЦРУ или ФБР. Конечно, если человек появляется в советском посольстве в Вашингтоне и предлагает продать коды военно-морской связи США или пачку секретных документов ЦРУ или АНБ, мало кто сомневается, что это подлинный товар. В таком случае неудивительно, что почти все известные агенты КГБ в США сами предложили свои услуги, а не были повержены. Мои коллеги из Североамериканского департамента вспомнили только один случай, когда оперативник собственными силами нашел и завербовал агента. Это был агент Валентина Аксиленко Билл.
Теперь я заявил о подобном успехе в отношении Сократа. Увы, мое коммунистическое начальство не верило в удачу. Было достаточно легко понять их точку зрения. После 1979 года сотни полевых офицеров КГБ, десятки полковников и горстка генералов усердно, но безрезультатно трудились, пытаясь повторить подвиг Аксиленко. А вот и скромный капитан, нагло заявляющий, что всего за два года своей первой службы за границей он завербовал гражданина США. И не кто-нибудь, а бывший американец. правительственный чиновник, к тому же! Ясно, что он был либо наглым авантюристом, либо тупоголовым игроком, которого ФБР одурачило, пытаясь проникнуть в КГБ с помощью изощренной установки.
Я мог бы потратить годы на разработку Сократа, и бюрократы были бы совершенно счастливы. Такой вид деятельности не налагал на них ответственности, ибо имплицитно предполагалось,
Боже, неужели бюрократы разведки ненавидят риск и ответственность! Конечно, они были не прочь обзавестись агентом, но предпочли, чтобы сопутствующую ответственность взял на себя кто-то другой. Полковник Черкашин принадлежал к той редкой породе начальников, которые готовы брать на себя ответственность. Но он не мог игнорировать позицию генерала Андросова. Что, если я просчитался? Тогда Черкашину придется поплатиться: как вы попали в эту передрягу? его бы обвинили. Разве генерал Андросов не предупреждал вас, что, по всей вероятности, Сократ был растением?
Я был уверен, что Черкашин сумеет проложить правильный курс в этих бурных водах. Но не могло быть никаких сомнений в том, что пока я работаю в разведывательной службе, мне придется доказывать свою невиновность. Напоминания о том, что отчет Сократа о планах США в отношении Ливии оказался правдой, не принесут никакой пользы. Не было бы недостатка и в скептиках, которые утверждали бы, что «на этот раз американцы целенаправленно предоставили нам правдивые разведданные в качестве доказательства надежности источника. Но как мы можем быть уверены, что завтра они не воспользуются им, чтобы подсунуть нам стратегическую дезинформацию, которая заклинать нашу гибель?"
Это было похоже на дурной сон: плохой интеллект — это плохо, но хороший интеллект — еще хуже.
VII.
Сократ и Спутник должны были прибыть в Москву в воскресенье мая 1987 года. В предыдущую пятницу мне показали телеграмму из вашингтонской резиденции, в которой говорилось, что в среду Сократ звонил из Афин в вашингтонское бюро Агентства новостей «Новости», чтобы узнать, ожидалось в Москве. Он сказал, что на следующий день улетает на Кипр и, если приглашение в Советский Союз не будет подтверждено в течение двух дней, планирует вернуться в Вашингтон.
Как оказалось, Черкашин был излишне оптимистичен в своем заявлении, что «мы все сделаем сами». За два месяца после моего отъезда из Вашингтона Североамериканский департамент так и не удосужился отправить Сократу официальное приглашение. Все пытались избежать ответственности, активно обсуждая, как лучше запрыгнуть на подножку, если Сократа завербуют, и как не понести наказания, если план вербовки провалится.
Между Москвой и вашингтонской резиденцией шел оживленный обмен телеграммами на эту тему; разведчики яростно строчили в блокнотах, — начальство нахмурило брови. Проект был в полном разгаре. Упущена была только одна маленькая деталь, сущий пустяк — отправка приглашения приглашенному.