Станция Вашингтон. Моя жизнь шпиона КГБ в Америке
Шрифт:
Береснев отправился на встречу с агентом, даже не делая вид, что пытается ознакомиться с его делом, — это было все равно, что начинать операцию, не имея ни малейшего представления о том, что не так с пациентом.
— Наш разговор будет записываться? — спросил Береснев, когда мы подошли к комнате Сократа.
— Конечно, — ответил я. «Девочки от Татьяны работают на полную катушку».
— В следующий раз проследи, чтобы микрофоны были выключены, — сказал он, нахмурившись.
"Почему?"
«Зачем хвататься за любую возможность продемонстрировать нашу глупость?» — сказал Береснев, —
Стол в комнате прогибался под грудой русских деликатесов, которые большинству россиян было не по карману. Симпатичная официантка, присланная Эскулапом, изящно налила водки в два стакана и наполнила бокал шампанского игристым. Береснев и Сократ обсуждали вопрос о базах США в Греции.
Узнав от агента, что такие базы есть даже на окраинах Афин, Береснев самодовольно сказал: «На данном этапе Советский Союз будет вполне удовлетворен, если они будут просто отодвинуты подальше от столицы».
Я мог бы закричать. Береснев был явно не в себе, балансируя на грани провала. Пришлось вмешаться, и немедленно.
— Ужин готов, — громко сказал я.
«За наш успех», — провозгласил мой босс и допил свой стакан.
Но едва Сократ последовал его примеру, как снова вмешался Береснев.
«В принципе, Советский Союз готов предоставить Греции
любую помощь, если ее правительство потребует полного вывода американских баз».
Сократ, еще не сообразивший, что его собеседник не знает, о чем говорит, был так удивлен, что забыл свое шампанское.
«Какой объем экономической помощи вы можете предложить?» он спросил.
— Сколько нужно, — серьезно ответил Береснев, наслаждаясь эффектом, произведенным его словами.
— Как насчет небольшого бряцания оружием?
"Конечно, почему бы и нет!"
За спиной агента я яростно корчил рожи, пытаясь привлечь внимание Береснева к полному бокалу с шампанским. Наконец мой начальник соизволил спуститься с небес на землю и поднял второй тост: «Исследования продолжаются».
Сократ подозрительно посмотрел на него, взял свой стакан и стал смаковать его содержимое. Береснев суетился около него, предлагая ему то это лакомство, то другое. Ненадолго в комнате воцарилась тишина, прерываемая лишь монотонным звуком работающих челюстей.
Прошло пять минут, десять минут. . Сократ все еще потягивал шампанское без видимого эффекта. Еще через десять минут я решил, что пора посоветоваться с Эскулапом, который находился этажом ниже, в дежурной части КГБ.
— А как насчет прекрасного пола? Я встал и вопросительно посмотрел на Сократа.
— Отличная идея, — сказал он оживленно. — А где они?
"Дай мне проверить." Я вышла из комнаты и спустилась по лестнице.
"Что мы будем делать?" — спросил я Эскулапа, входя в его комнату. «Ваше лекарство не работает».
"Я не верю в это," запротестовал он. «Просто ваш агент прихлебывает свой напиток, а не глотает его. Не волнуйтесь, это сработает. Пошли, я хочу понаблюдать за ним».
Вернувшись, я увидел, что представление действительно начинается. Сократ явно терял координацию, — он невнятно произносил слова, его глаза теряли фокус. Рывками он налил себе полную чайную рюмку водки, выпил ее
— Смена окончена, — сказал я. Это был заранее подготовленный сигнал людям Татьяны остановить запись и выключить микрофоны. — А ты, — обратился я к Эскулапу, — подожди внизу. Мы позовем, когда понадобишься.
Правила КГБ запрещают проводить допрос подопытного в присутствии посторонних свидетелей. Не разрешалось даже снимать на пленку, чтобы не оставалось абсолютно никаких следов.
Развалившись в кресле, Береснев смотрел на меня глазами, которые он с трудом удерживал. Внезапно меня охватила горячая ярость. И снова мне пришлось пройти через самое страшное испытание, чтобы доказать свою невиновность. И все потому, что я добился почти невозможного — завербовал гражданина США? Но я должен был пройти через это, доказать кому? Мелкому воришке, несостоявшемуся разведчику, который по необъяснимой прихоти судьбы стал моим начальником? Или к Бычкову? А может, генералу Андросову, затоптавшему сначала резидентуру, а потом Североамериканское ведомство? Как долго будет продолжаться это оскорбление здравого смысла? Эта толпа так обленилась, что никто даже не захотел проверить мою благонадежность; Я должен был сделать это сам. О нет, товарищи, надоело, решил я.
Я сел рядом с агентом и принялся за дело.
«Мартин, я помог тебе стать советником нашего комитета, чтобы ты мог поправить свои финансы. Теперь твоя очередь помочь мне. Мне нужно установить контакт с ЦРУ или ФБР».
Сократ полулежал в кресле и тихонько похрапывал. Мне пришлось сильно встряхнуть его, чтобы привести в чувство. Его остекленевшие глаза прошлись по комнате, остановились на рюмке, полной водки. Он схватил его и вылил содержимое себе в горло. Потом он уставился на меня невидящими глазами и пробормотал что-то невнятное. Диагноз был однозначен: опьянение в крайней степени.
По-видимому, наркотик был лишь частью причины, остальное — значительная физическая усталость; Сократу некогда было отдыхать после долгого перелета из США. Так что под действием СП-117 он не просто напился, но и потерял сознание. Он мог сказать что угодно, что было для меня опаснее, чем для него.
В худшем случае все, чем рисковал Сократ, — это потерять «почетное звание» агента КГБ, а мне пришлось бы бороться с внутренней контрразведкой — зловещая перспектива, если бы она вообще существовала. Но в ту ночь у меня не было выбора. Либо я развею опасные подозрения начальства, либо все пропало — La commedia e finita, — задавал я один вопрос за другим, с болезненным восхищением ожидая ответа, который решит мою судьбу.
«Мартин, меня тошнит от Советского Союза и всего, что в нем есть. Я не хочу больше здесь жить. Пожалуйста, свяжите меня с американской разведкой. У вас там есть контакты, не так ли?» Я ждал, затаив дыхание.
Береснев завороженно наблюдал за нами, словно новичок, радостно плывущий в мутных водах крупного шпионажа.
Сократ зачерпнул рукой немного икры и намазал ее на бороду.
— Я не могу этого сделать, — сказал он. — Отвали, ты псих.
«Да, я псих, — признал я без угрызений совести, — но вы должны мне помочь. Помни, я помог тебе, хотя ты тоже сумасшедший».