Станцуй со мной танго
Шрифт:
Стрелка мыши прошлась по лицу юрисконсульта. Молодящаяся худосочная «баба-ягодка» была одета как певичка кабаре. Обтягивающее блестящее платье, голые плечи, золото браслетов на руках, высокие каблуки, делающие конечности похожими на ноги фламинго, у которых кто-то безжалостно вывернул коленки в обратную сторону. Начесанные волосы собраны на макушке в пальму.
– Привет из девяностых. Еще бы челку «поставила».
Если юрисконсульта можно было охарактеризовать знаком минус, перевернутым вертикально, то следующая lady in red была жирным
Ее фигуру, запакованную в красный бархат, Скворцов определенно не забыл бы. «Просто задушила бы своей грудью».
Третья дама была хороша. И лицом, и фигурой.
Леониду нравились ямочки на ее щеках, поэтому всякий раз, проходя через заводскую проходную, где медсестра с алкотестером наперевес встречала рабочих, интересовался: «Дунуть?», после чего несколько секунд наслаждался смущенной улыбкой.
– Почему не она? – с сожалением спросил самого себя Скворцов, поскольку праздничный наряд стройной женщины совсем не соответствовал тому, который Леонид запомнил. Брюки отличались от платья кардинально: их он не смог бы задрать до пупа, желая добраться до соблазнившей его попы.
Вздохнул еще раз. К медсестрам у него особое отношение.
Четвертая - судя по списку та самая Глафира Степановна, танцуя с Марком, в приступе смеха так высоко задрала голову, что невозможно было не только ее рассмотреть, но и определить, какой она национальности. Раскрасневшееся лицо, глаза - узкие щелочки. «Якутка что ли?»
Растопыренные руки Марка, похабно выгнувшегося в характерном движении ламбады, не позволили толком увидеть фигуру «якутки».
«Надо бы как-нибудь заглянуть в лабораторию», - сделав заметку в памяти, Леонид отключил компьютер.
Посмотрел на часы. По давнему распорядку в воскресенье «мамин день». Неявка засчитывалась уважительной только по причине заграничной командировки, тяжелой болезни и безвременной кончины. Похмелье в любой форме в расчет не принималось.
Скворцов, все еще чувствуя себя разбитым, вызвал служебную машину.
Приехал начальник охраны - невысокий широкоплечий мужчина с сильными залысинами и внимательными глазами.
Сдержанно поздоровался.
– Петр Иванович, это вы вчера привезли меня домой?
– Да, Марк вызвал.
– Вы видели девушку, которая была со мной? В красном платье.
Короткий взгляд в зеркало заднего вида.
– Леонид Сергеевич, вы были одни. Если не считать гардеробщицы. Коричневое платье, пуховый платок, обрезанные валенки.
– Марк тоже говорит, что никакой женщины не было, - скорее себе, чем водителю, сказал Скворцов. – Ну не приснилась же?
– Могла. Когда я вас из
Скворцов оторопело посмотрел на Петра Ивановича.
– Сильны! Во мне девяносто килограмм.
– Служба, - коротко ответил тот.
Леонид отвернулся к окну. Водитель, решив, что босс злится из-за того, что его тащили, словно мешок картошки, попытался успокоить:
– Марк уверен, что заводские даже не подозревают, что вы приходили в кафе. Все чисто.
– Хорошо. Остановите у магазина на Набережной.
***
– Леня, как у тебя дела? Хорошо себя чувствуешь? – мама подкладывала пельмешек. Беспокойный взгляд красноречиво говорил - выглядит сын не ахти.
– Нормально, - заметив, как сжала губы, поправился. – Мам, на самом деле нормально.
– Ммм, поэтому тебя глава охраны внизу поджидает? Сам Леонид Сергеевич рулить не в состоянии? – тетя Саша отодвинула занавеску и ткнула вилкой в ту сторону, где Петр Иванович нарезал круги вокруг машины.
– Ой, надо бы домой позвать. Сегодня холодно, - забеспокоилась мама. – Я его на кухне покормлю.
– Как хочешь, - сын сложил тарелки и по заведенной в доме традиции понес грязную посуду в мойку. Засучил рукава, но тетя Саша ущипнула за локоть.
– Идем, поговорить нужно. Мама сама справится.
Тетя Тося, прижимая трубку к уху, с беспокойством оглянулась, но ответивший на звонок охранник отвлек.
– Ленчик, давай выкладывай, что с тобой вчера было, - Александра Михайловна закрыла за собой дверь, села на кровать, заправленную покрывалом с оборками, и потянула за собой Скворцова.
– Выпил. С кем не случается? – Леонид лихорадочно перебирал в голове, кто мог его сдать. Марк? Петр Иванович? Гардеробщица?
Тетя Саша, знающая сына подруги как облупленного, сразу выложила козыри.
– Мне Ольга звонила, плакала.
– А чего она хотела? – на взгляд тети Саши, Леонид ответил на удивление равнодушно. А он мысленно выдохнул, поняв, что шалости в женском туалете еще не выплыли наружу. – Думала, что я объятия раскрою и ее со старой мебелью назад приму? Умерла, так умерла.
– Не хочешь принимать, не надо. Но зачем троллить?
– Троллить? Вы и такие слова знаете? И когда это я ее троллил?
– Ночью, по телефону. Называл Шаганэ, читал есенинские стихи, а потом, когда Ольга поверила тому, что ты ее простил, потребовал, чтобы она несколько раз произнесла «Шотландия» и «Лонг-Айленд». Девчонка губу раскатала, что ее заграницу повезут, а ты как серпом по яйцам: плохо шипишь, у других лучше получается. И повесил трубку. Вот к чему эти издевательства?