Станцуй со мной танго
Шрифт:
***
– Ладно, смех смехом, а как ты думаешь: есть у этой девочки с нашим Ленчиком чего или нет?
– Ты про шуры-муры или серьезные отношения? – Тося наклонилась ближе к Александре.
– Судя по тому, как он оберегает ее, а главное – устроил не в каком-нибудь гостевом коттедже, а в твоей комнате, - здесь все серьезно.
– Кажись и
– Видишь, пижама под самое горлышко застегнута. Никаких тебе прозрачных пеньюаров, как у Ольги.
Обе сидели в креслах, разделенных журнальным столиком, и смотрели на спящую Глашу. Торшер, накрытый полотенцем, давал слабое освещение, но женщинам этого было достаточно. Гостья вздыхала, переворачивалась с боку на бок, даже иногда жалобно всхлипывала, но не просыпалась.
Остаться в комнате настояла Александра.
– Не нравится мне ее румянец, - сказала доктор Звонцова сразу, как только Леонид, укоризненно смерив взглядом мамочек, поплелся вниз.
– А мне она показалась очень даже симпатичной, - Тося с вызовом посмотрела на подругу. По ее убеждению, материнское сердце сразу определит, мил кто сыночку или не мил. Глаша определенно была мила. Поэтому и слова подруги о том, что в выбранной Ленчиком девушке ей что-то не нравится, восприняла болезненно.
На самом деле Антонина сразу растаяла как увидела Глафиру. Толстая коса, светлые брови, курносый нос, румянец на пол-лица – чем не деревенская барышня? Да и бедра не такие как у тощей Ольги или гимнастки Виолетты. Как раз чтобы выносить дитя.
– У нее румянец лихорадочный. Я ее потрогала, когда в туалет направляла, вроде температуры не было, но чем черт не шутит. Давай здесь за ней понаблюдаем.
– Давай, все равно рассвет скоро.
Но к утру, когда Глаша вдруг села на постели, стало понятно, что болезнь накрыла ее с головой. Девушка попыталась встать и не смогла. Подскочившая Антонина едва успела удержать ее, иначе Глафира ударилась бы о спинку кровати.
– Саша! Саша! – закричала Тося, когда Глаша повалилась назад. – Да она горит вся!
Опытная рука доктора Звонцовой легла на лоб гостьи.
– Я сейчас, - Саша поспешила на первый этаж, где в шкафу хранилась походная аптечка.
Когда она уже сделала жаропонижающий укол и убирала ампулы анальгина и димедрола, в комнату ворвался заспанный Леонид.
– Что? Что случилось?
– Эх, кобели! Угробили-таки девку! И зачем в такую холодину потащили в бассейн?
– Тося трясла влажным Глашиным купальником перед носом сына.
– В город ее надо везти и врача вызывать, - Александра
– У нее гнойная ангина, идет сильная интоксикация.
– Нужно капельницу сделать? – догадался Скворцов и, не дожидаясь ответа, сгреб Глашу вместе с одеялом.
– Сам оденься хотя бы!
– У меня рабочая куртка в багажнике есть.
Только под навесом у конюшни, когда устроил Глазунову на переднем сиденье, Леонид заметил на своих ногах галоши Александры Михайловны, которые она зимой надевала на огромные валенки.
– А черт с ними! – махнул он рукой и полез в багажник за курткой.
– Подожди, сынок! – к воротам с термосом в руках бежала Тося.
– Вот теплая вода, вдруг ей пить захочется.
– Спасибо, мам!
– Лень, я конечно не вовремя с расспросами, - Антонина задержала закрывающуюся дверь внедорожника, - но кто она тебе?
– Тетя Саша правильно все сказала, - Леонид посмотрел на мать серьезными глазами и, наклонившись, вдруг чмокнул в лоб.
– Это ты о БДСМ или о том, что она мне внуков нарожает?
– А как ты думаешь, мам?
Закрывая ворота, Тося продолжила разговор сама с собой.
– Черт вас, кобелей, знает…
Оглянувшись на спящий «барский дом», вспомнила первые потрясения прошедшей ночи.
«Действительно, какое мне дело, спит Светка с дедом или не спит? Он доволен и ладно. А вот что делать с Ольгой?»
Глава 21. Воскресенье – день тяжелый
Минут через двадцать, когда мобильная связь стала доступна, Скворцов притормозил и позвонил в отдел охраны. Старался говорить как можно тише.
– Петр Иванович? Ни свет, ни заря, а вы уже на работе? Какое рвение…
– А я и не уходил.
– Не понял? У нас что-то экстраординарное происходит?
На той стороне хмыкнули в трубку.
– Наш босс влюбился.
– С чего вы взяли? – Леонид нахмурился.
– Такую кипучую деятельность вокруг одной особы развили, что немудрено было догадаться. Вот, на всякий случай решил подежурить.
– Вас не проведешь, - Леонид посмотрел на спящую Глашу. Переднее сиденье было опущено, поэтому девушка смогла повернуться на бок. Одна ладонь под щекой, другая крепко сжала край одеяла, словно то собиралось сбежать, волосы прилипли к влажному лбу. – Она заболела. Простыла.