Станцуй со мной танго
Шрифт:
Марк поймал затравленный взгляд Глаши, шагнул к ней и прижал к своей груди. Как и хотел, погладил, словно она маленькая расстроенная девочка, по голове.
Поцеловать в щеку Глазунова не дала, хотя Дриз тянулся. Отстранилась, загородившись им же подаренным букетом.
– Забудь о нем, - тихо произнес Марк. Глафира опустила глаза. Бордовые бутоны в ее руках подрагивали. – Думаешь, я не замечаю, что стоит появиться боссу, и ты перестаешь дышать? Скворцов сейчас думает только о том, как наладить отношения с Ольгой.
– Разве я могу?..
– Глафира помнила, какой несчастной и униженной чувствовала себя, стоя перед женой Леонида, которая с первого взгляда раскусила в ней влюбленную дурочку. Там на даче, в раздевалке спортивного комплекса голой была не Ольга, а она, Глаша…
– У них билеты на ночной рейс, вернутся скорее всего через неделю.
По щеке Глаши медленно потекла слеза. Дриз потянулся, чтобы убрать каплю с лица, но девушка отвернулась. Ее нос моментально покраснел.
– Я пойду. Мне нужно лечь. У меня температура…
– Подожди, вот твой телефон. Ты забыла его на даче.
Марк сунул аппарат в безжизненные пальцы Глафиры, заставив их сжаться.
– Я буду звонить, - крикнул он ей вслед.
***
«Я дурак! Самовлюбленный индюк! Не видел очевидного!» - Марк ехал домой и ругал себя на все лады. Как он мог прозевать, что Глашка влюблена в Скворцова? Если бы не Ольга, которая позвонила похвастаться, что Леонид везет ее на море и даже прислал фотографии шикарного номера с огромной кроватью, то и не заметил бы покоробившую его реакцию Глафиры на, казалось бы, такое простое сообщение - босс уезжает с семьей «куда-то на юг». У нее мгновенно потухли глаза!
Что же такое замечательное есть у Скворцова, чего нет у него, Марка? Если у Ольги ясно прослеживался меркантильный интерес, то у Глазуновой он точно отсутствовал, а если и был, то далеко не на первом месте.
Сейчас бы остаться рядом с Глашей, приласкать, осыпать подарками, чтобы она забыла о Леньке, так нет - Дризу нужно ехать на чертов завод в пригороде Баку и торчать там среди железяк! А ведь страдающие от неразделенной любви женщины в этот момент слабы как никогда. Жалея себя, ревнуя к счастливой сопернице, они могут кинуться в омут с головой. Дриз готов был стать тем самым омутом, всасывающим нерастраченные чувства и тоску обиженной женщины, и показать ей, какой она может быть счастливой, залюбленной, зацелованной.
Как ему нужна это неделя без Скворцова! Он сделал бы все возможное, лишь бы Глафира забыла босса, а спустя некоторое время уже со смехом вспоминала, как она, глупая, страдала по другому мужчине, когда рядом с ней был такой замечательный любовник как Марк.
– Не лететь? Бросить все к черту? – спросил помощник директора у своего отражения в зеркале заднего вида. И нажал на педаль сцепления. Дриз мгновенно просчитал все за и против своего поступка. Не факт, что Глафира сдастся ему на милость, а
***
Глафира рыдала, уткнувшись в подушку.
– Гладя, деточка! Что он тебе сделал? – мама, распаренная после кухни, густо пахнущая сдобой, обняла свою безутешную девочку, навалившись на нее чуть ли не всем телом, словно пыталась прикрыть от невзгод.
– Я его догоню! Я ему в морду дам! – кипятился папа, стараясь как можно быстрее надеть полуботинки, но то путался в шнурках, то никак не мог найти ложку.
– Ничего не сделал! – Глаша подняла заплаканное лицо. – Ничего!
– И уже забыв о Дризе, думая совсем о другом мужчине, завыла в голос: - Он меня не любит! Он едет с женой на море!
– Тьфу ты! – сплюнул папа и скинул ботинок, который успел надеть. – И чего рыдать? Так себе мужичонка. Ни уму, ни сердцу. Еще и женатый. У тебя в сто раз лучше жених будет…
Глашка, увлеченная горем, не слышала его. Она вообще ничего не слышала, хотя мама активно вносила в путаницу свою лепту, горячо нашептывая в ухо:
– Этот не любит, полюбит другой. Ты у нас такая красивая, такая умная, второй такой на свете нет. Какие твои годы?
– А-а-а! – срывая голос, плакала Глаша и била кулаком душную подушку. – Я от него ребеночка хотела, очень хотела-а-а-а… а он…
– Отец! Неси валерьянку! Сразу две таблетки! – скомандовала мама, понимая, что истерика только набирает силу: Глафира то подтягивала колени к лицу, то ложилась на живот, то кошкой выгибала спину. Родители едва сумели запихнуть в нее желтые пилюли и заставили глотнуть воды, которая больше расплескалась на постель, чем попала в рот.
Только через полчаса измученная Глаша затихла, продолжая вздрагивать и прерывисто всхлипывать во сне.
– Что же у нее на работе творится?
Мама с папой сидели на диване, уставшие, издерганные, пахнущие корвалолом, который капали друг другу трясущимися руками.
– Видишь, гад какой! – Анастасия Кирилловна сжала пальцы в кулаки.
– Сам женатый, а нашу Глашу в дом отдыха с ночевкой повез. Что он там с ней делал, раз ее в беспамятстве домой привезли?
– Найду подлеца, ноги повыдергиваю…
– И чего сейчас приперся? Только для того, чтобы сказать: «Прости-прощай! Было и прошло, а теперь я с женой на курорт еду»?
Взгляд мамы наткнулся на брошенные у кровати розы.
– С цветами пришел…
Степан, похлопав жену по руке, медленно поднялся. Шаркающими шагами подошел к рассыпавшемуся букету, сгреб его в охапку и, распахнув окно, зашвырнул цветы на улицу.