Станцуй со мной танго

Абалова Татьяна Геннадьевна

– Коктейльное, вечернее, деловое?

– Давайте по ходу определимся.

– Я буду показывать, а вы выбирайте. Достаточно кивка, чтобы я отложила понравившуюся вам вещь. Пройдемте к дивану, там будет удобнее, - Кислицына умело оценила «прикид» клиента. Один галстук тянул на половину ее машины.
– Кофе, чай?

– Воды, пожалуйста.

Когда София вернулась со стаканом в руках, Скворцов прищурил глаза.

– Мы с вами не встречались? Лицо очень знакомое. В политехе случайно не учились?

– Ой, нет, - Кислицына

отчего-то покраснела. Леонид знал, что она закончила курсы офис-менеджеров, а теперь делала карьеру в торговле. – Я часто бываю в клубе «Фараон». Может быть там?

Скворцов вспомнил удушливую атмосферу развлекательного заведения, где по ушам били басы, а разгоряченные девичьи тела льнули в темноте к таким же разгоряченным спиртными напитками парням.

– Навряд ли… Но, кажется догадываюсь, где мог вас видеть, - Леонид, так и не сделав глоток, поставил стакан на стол. – Школа. Вы учились в двадцать шестой школе.

– И вы тоже? В каком году? – Кислицына обрадовалась. Раз привлекательный незнакомец запомнил незрелую девчонку, значит и сейчас оценит ее должным образом. Она кокетливо поправила туго собранные на затылке волосы.

– Нет, я приходил на баскетбольные матчи. Мельников уже тогда показывал высший класс. А вы, если не ошибаюсь, были капитаном группы поддержки.

У Софии загорелись глаза. Она знала, как эффектно смотрелась в короткой юбке в складку.

– Глебушка сейчас в Штатах, - показала свою осведомленность Кислицына, скользнув взглядом по фирменным знакам на пальто, которое клиент небрежно бросил на спинку дивана.

– Да, я слышал. Его жена, кажется, тоже училась в вашей школе?

– Рыба-то? – София фыркнула. – Глеб ее бросил. Не на того губу раскатала.

– Ну да. Мельникову скорее подошла бы такая как вы, София.

– Так оно и есть, - Кислицына доверительно склонилась над Леонидом.
– Глеб всегда был моим. Еще со школы.

Густо запахло духами. Скворцов разглядел толстый слой макияжа, подведенные черным глаза, хищные мелкие зубы.

– И однажды я просто вернула своего мужчину, - Софья выпрямилась и медленно, красуясь пышными формами, подошла к стеклянному шкафу, откуда вытащила два самых дорогих платья.

– А как же его жена?

– Никак. Сидит, поджав хвост, где-то на заводе. Химичка.

В последнем слове было столько презрения, что Скворцов не выдержал, поднялся. Хотелось бросить, что Мельников уже женился, но добивать женщину, живущую в искаженном мире иллюзий, было для него мелко.

– Я, пожалуй, пойду.

– А как же нарядные платья для одной вашей… м-м-м… знакомой?

– Нет, моей невесте не понравится, если я куплю вещи в вашем магазине.

– А кто ваша невеста? – Кислицына нахмурила лоб, не понимая, чем могла задеть денежного покупателя.

– Та самая Рыба.

Воздух на улице был чист и свеж.

***

Неделя пролетела как один день.

С Еленой Прекрасной и Базилем Глаша распрощалась в аэропорту –

за ними приехал их старший сын, который оказался таким же большим, как папа, и таким же рыжим, как мама. Саму Глафиру, к ее большому удивлению, встретил Петр Иванович – начальник охраны компании «Стройдом». Помог донести до дверей квартиры багаж, среди которого оказалась незнакомая Глаше коробка, перевязанная голубой лентой.

Глазунова ходила вокруг нее любопытной кошкой, но не решалась открыть, боясь, что Петр Иванович что-то напутал. Хотела поговорить с Неллей, чтобы узнать нужный номер телефона, но та оказалась вне зоны доступа. Вечер субботы – то время, когда каждый человек стремится забыть о рабочих буднях и как следует отдохнуть.

Апогей любопытства случился во время телефонного разговора с мамой, которая успев насладиться голосом дочери, восхищенно рассказывающей о заморских красотах, сказала свое решительное: «Открыть! Но аккуратно. Чтобы потом можно было сделать вид, что в коробку не заглядывали».

– Ой, мама! Здесь платье! Красное. И золотые босоножки на высоком каблуке.

– Посмотри, записки никакой нет?

Глаша отодвинула шуршащую бумагу и нашла прикрепленную к боковой стенке коробки открытку.

– Уважаемая Глафира Степановна, приглашаем вас на бал «Магия танго». Явка обязательна, - прочла она вслух. – Мама! Это все для меня! Боже!

– Глаш, подозрительно как-то.

Глафира поймала себя на том, что она, закусив губу, глупо улыбается, словно какая-то романтичная барышня из водевиля. И ей не было подозрительно. Она точно знала, кто будет исполнять роль Золушки, а кто сказочного принца, но пока родителям об этом говорить не следует. Мало ли как сложится вечер?

– Нет, мама, все в порядке. Это знакомые прислали. Я с ними в Китае отдыхала, - новоиспеченная Золушка не хотела тревожить маму. Она сама еще не привыкла к мысли, что все происходящее с ней - великий замысел одной феи… э-э-э… одного фея. Он же Принц, он же Босс.

Ах, мечты сбываются…

После неожиданного признания «Я твой», события вдруг обрели иной смысл. Действительно, только наивная дурочка могла поверить, что ее премировали поездкой на райский остров за профессионально выполненную работу, что милые люди совершенно случайно оказались знатоками танго и прекрасными учителями, что Петр Иванович напутал и оставил у нее дома чужую коробку.

Она стояла перед зеркалом и пытливо рассматривала невероятно элегантное платье, обманчиво скромное спереди, но с глубоким вырезом на спине, явно не предполагающим никакого нижнего белья. Этот факт заставил закрыть глаза и представить, как руки одного коварного Принца пройдутся от бедер вверх по гладкому шелку, сдвинут невесомую ткань, открывая плечо для первого поцелуя. Глаша повторила представленное скольжение. Ладонь замерла на груди, где сосок болезненно заныл, посылая горячий импульс куда-то вниз. Ее тело было готово к ласкам. Оно жаждало их.