Становление личности. Избранные труды
Шрифт:
Систематический плюрализм, помимо его важности для социальной политики, даст студентам будущего более широкую базу для исследования и проверки своих собственных индивидуальных ценностей. Будучи преподавателем, я заметил, что студенты склонны рассматривать собственную жизнь в понятиях любой модной редукционистской системы, которую они только что прошли. О Фрейде было сказано, что по сравнению с большинством психологов он погрузился в бессознательное глубже, оставался там дольше и поднялся оттуда грязнее. Я надеюсь, что психология будущего будет погружаться еще глубже, оставаться еще дольше, исследовать шире, и всплывать с более правдивым образом человеческой природы в целом.
Эта природа имеет значительные ограничения, но и богатые возможности. Если она таит зло, она также таит и добро. Мое ви́дение – это психология, которая будет знать лучшее наряду с худшим, что позволит нам лучше делать
Понятно, что до сих пор наша юная наука находила удовольствие в борьбе с традициями, доказывала свою рациональность, изобретая всевозможные привлекательные редукционистские модели, и восхищалась своими стерильными методами. Но она за это заплатила. Она ушла далеко от своего предмета и часто обнаруживает навязчивое следование собственным ритуалам. Однако молодежь перерастает свой подростковый возраст и наконец наступает интеллектуальная зрелость.
Базовая психология любви и ненависти [195]
Хотя неизбежно, что любовь к себе в каждом человеке должна быть позитивной и активной, отнюдь не неизбежно и совершенно не нужно, чтобы она правила им.
Теофилус Парсонс
Стабильный недостаток современной психологии состоит в том, что ей не удается провести серьезное исследование аффилиативных желаний и способностей человека. Если не ошибаюсь, было только две последовательных теории их природы. На мой взгляд, обе неудовлетворительны. Одна из них – это подход авторов, постулирующих стадный инстинкт . Это тусклое понятие не дало нам почти ничего, кроме самого термина, и в руках Мак-Дугалла и Троттера не привело никуда, кроме своеобразной разновидности британского шовинизма. Второй подход – подход Фрейда, который со странно ограниченной точки зрения ухитряется свести аффилиативные мотивы к сексуальности – оплошность, избежать которой смогли даже древние греки, разведя эрос и агапэ .
«Бегство от нежности»
Почему психологи в целом обходят проблемы человеческих привязанностей – это интересный вопрос. Ян Сутти называет это «бегством от нежности». Он считает, что, отказываясь от теологии, современная наука о психике излишне болезненно отнеслась к нежности в жизни, столь сильно подчеркивавшейся христианством, и умышленно закрыла на нее глаза [196] . Так или иначе, психология чувствует себя более уверенно, изучая разногласия. Ученый боится, что изучая аффилиативные чувства, он может показаться сентиментальным, говоря о любви – излишне эмоциональным, а если он изучает личные привязанности, то может показаться личностно пристрастным. Лучше все это оставить поэтам, святым или теологам.
Помимо чрезмерной реакции на теологию у психолога есть, конечно, вполне обоснованные опасения встретиться с проявлениями лицемерия или рационализации. Он знает, что торжественные заявления о дружелюбии не всегда означают дружелюбие, очень часто они маскируют глубинные состояния горечи и ненависти. Опасения психолога показаться набожным – не всегда дань модным ныне научным табу. Психологу известна ошибка, лежащая за рационализированными описаниями человеческой мотивации.
Но есть еще одна, более фундаментальная причина подобного «бегства от нежности». Аффилиативные желания – как я попытаюсь показать – являются непременным фундаментом человеческой жизни. В этом качестве их вполне естественно не замечают, ибо обычно мы вообще не замечаем фундамент, обращая внимание только на водруженные на нем фигуры. Мне не интересна белая бумага книги, которую я читаю, она – просто необходимый фон для черного шрифта, который я воспринимаю. И разве спокойная поверхность моря больше привлекает наше внимание, чем водяной смерч? Альфред Норт Уайтхед отметил, что у нас даже нет слов для описания того, что всегда с нами; мы склонны считать само собой разумеющейся нашу повседневность и никогда не испытываем потребность обсуждать ее. Я думаю, что именно по этой причине мы так мало уделяем внимания состоянию согласия, которое одно придает смысл несогласию. Даже выражения человеческого лица подтверждают предложенный мной тезис – эмоция любви полностью расслабляет мускулатуру лица, придает чертам «нейтральное» выражение. Напротив, гнев, ревность и ненависть – хорошо очерченные выражения. В человеческом лице, как и в самой жизни, намного легче идентифицировать и определить для исследования проявления нетерпимости и ненависти, чем проявления любви и терпимости, которые принимаются как само собой разумеющиеся.
В своих теориях мотивации психологи были введены в заблуждение отношениями фигура –
Тенденция в результатах исследований
Хотя психологи отстают в концептуализации аффилиативных потребностей человечества, тем не менее в последнее время собран значительный эмпирический материал, проливающий свет на природу этих потребностей. Современные методики изучения человеческих отношений с успехом применяются при исследовании различных групп: в школе, в общине, на производстве. Приятно наблюдать, что результаты исследований сходятся в одной точке – представляется, что через все открытия проходит некая общая нить. Можно надеяться, что вскоре эта нить приведет к созданию единой теории.
Исследования в области психологии труда были особенно плодотворны. Они ясно выявили катастрофические ошибки, допускавшиеся в управлении персоналом. Прежде всего, менеджеры раньше предполагали, что лучше всего людей мотивируют страх и наказание. Если работники опаздывали на работу, то платили штраф, при порче материала или нарушении правил – тоже. Боясь потерять работу, они «ходили по струнке» под руководством мастеров, которые, с большой вероятностью, находились во власти авторитарных взглядов на свой собственный статус. Эта система работала настолько плохо, что в промышленности пришлось прибегать к вознаграждениям, идти на уступки. Но подобное стимулирование носило оттенок покровительства и повышало ожидания рабочих, но не улучшало их нравы. С точки зрения психологии ошибка состояла в том, что поощрение не вытекало непосредственно из собственной активности рабочих, носило произвольный характер, поскольку даровалось работодателем, а не порождалось трудовым процессом. Периоды отдыха, премии и знаки отличия являлись чем-то внешним по отношению к рабочей ситуации. Руководители производства пытались улучшить положение дел с помощью изучения временных затрат и хронометража движений рабочих, но такое «управление производительностью» обходило человеческие проблемы. Наконец, в отчаянии, руководство часто увеличивало штат отделов кадров и производительности труда, пока завод не превращался в этакого бюрократического Голиафа, – все напрасно. Производственные отношения не улучшались.
Затем настал современный период исследований. Немного времени потребовалось, чтобы обнаружить источник неприятностей. Оказалось, что людям нравятся условия работы, в которых они свободны от высокомерия и чрезмерного надзора вышестоящих; условия, которые дают простор их талантам; условия, позволяющие им участвовать в принятии касающихся их решений; условия, позволяющие объединяться в небольшие команды близких сотрудников и предоставляющие возможности для личного роста и продвижения.
Проводились ли исследования на фабриках, в офисах, школах, молодежных лагерях или армейских подразделениях, – всегда обнаруживался один и тот же паттерн полученных данных. Люди хотели оставаться интегрированными личностями и в рабочей ситуации, и дома. Именно целостный индивид идет в школу, на работу или на войну. Он стремится к близким неформальным взаимоотношениям со своими товарищами и хочет участвовать в построении своей собственной судьбы. И он не хочет долго терпеть покровительство.
Появляющаяся общая нить, оказывается, состоит из двух переплетающихся волокон. Люди в любых формах человеческих связей хотят сохранить свою самооценку – любовь к себе, если угодно, – и одновременно поддерживать теплые, аффилиативные отношения со своими товарищами. Никто, наверное, изначально не хочет ненавидеть. Но тем не менее ненависть появляется во многих жизнях – как следствие блокированной самооценки и блокированной аффилиации.
Обратимся снова к исследованиям. Обширное изучение Стоуффером мотивации солдат в бою (во время второй мировой войны) обнаружило, что аффилиативный мотив даже в условиях экстремального стресса удерживает в выполнении задачи вдвое больше людей, чем мотив ненависти. Единственным, что превосходило по силе желание поддержать других, была религиозная мотивация. Три четверти солдат сообщали, что молитва «cильно помогала», а молитва явно отражает некоторое глубокое аффилиативное (во всяком случае, не деструктивное) желание [197] .