Становление нации. Религиозно-политическая история Англии XVI — первой половины XVII в. в современной британской исторической науке
Шрифт:
Как отмечает С. Брэчлоу, при всех разногласиях в толковании вопроса о распределении в управлении общиной прав между должностными лицами и народом пресвитерианская форма церковной организации поднимала на более высокий уровень роль светских лиц в общине. Можно предполагать, что идеалом для Траверса была церковная демократия, когда каждый член общины был бы настолько рассудителен, чтобы мог принимать участие в решении дел, связанных с делами управления, но в действительности из-за испорченности человеческой природы и невежества даже среди пресвитериан истинная демократия оказывалась невозможной, и поэтому в управлении церковью приходилось довольствоваться формой, в которой были только элементы демократии. Найденные в свое время П. Миллером в церкви Англии «не отделившиеся конгрегационалисты» (Пол Бейнс, Уильям Брэдшоу, Уильям Эймс, Роберт Паркер, Генри Джэкоб) тоже были сторонниками смешанной формы управления церковной общиной. Двумя характерными чертами конгрегационалистских общин были представление об ограничении членства в них только избранными и автономия отдельных общин. В случае, когда, признавая право голоса в
С. Брэчлоу находит у сепаратистов, как и у радикальных пуритан, стремление сочетать в управлении церковной общиной элементы монархии, аристократии и демократии. С. Брэчлоу не соглашается с П. Лейком, который утверждал, что сепаратисты выражали стремление к популистскому бунту против какой-либо формы правления общиной священниками, руководившими общиной{2043}. По мнению С. Брэчлоу, сепаратистов не следует изображать «демократическими экстремистами» в церковных делах — они предоставляли исполнительную власть в общине священникам, хотя ранее историки считали, что Роберт Броун подчинял священников общине{2044}. С. Брэчлоу, в отличие от мнения этих историков английского сепаратизма и конгрегационализма, на основе анализа трактата Роберта Броуна “A Book which Showed” (1582) пришёл к выводу, что приписывание Броуну идеи о подчинении священников общине неосновательно. В то же время в реальной жизни броунистских сепаратистских общин возобладала, так сказать, «демократическая сторона экклезиологии Броуна»: в его собственной общине разразилась ссора, в результате которой его самого — священника, руководившего общиной, изгнали из неё. При этом сепаратисты могли быть также не совсем последовательными в своих высказываниях, что и порождает трудности в интерпретации их взглядов о роли и месте священника в общине. Не сепаратисты, а только баптисты стали переходить к идее о том, что совершить крещение может не только священник, но и член их общины «святых и избранных», как они понимали себя{2045}.
Ординацию (возведение в сан) священника, по мнению сепаратистов, должны были производить церковные старосты и лишь в исключительных случаях светские лица, но только лучшие из них, выдвинутые самой общиной. В общине также, по мнению сепаратистов, могли выдвигаться и пророки из числа светских лиц, но это должно было происходить, в первую очередь, в новых общинах, где ещё не было священников, или эти светские лица предназначались для последующего возведения в священники. Сепаратисты тоже по-своему опасались анархии в религиозных и общественных делах, хотя, например, П. Коллинсон сомневается, осознавали ли сепаратисты анархические последствия своих взглядов{2046}.
Б.Р. Уайт также считает, что сепаратистская традиция в основной линии своего развития подчиняла священников общине, и только у баптистов священники были подчинены непосредственной власти общины, собравшейся для проведения службы{2047}.
Во взглядах английских пресвитериан уже в 1580-е гг. исследователи находят конгрегационалистские склонности. У Траверс в «Книге Дисциплины» оставлял на усмотрение самой религиозной общины вопрос о том, будет ли она подчиняться распоряжениям вышестоящего синода, что придавало взглядам Траверса сходство не с пресвитерианством, а с конгрегационализмом. В шотландской пресвитерианской церкви решения вышестоящих синодов были обязательны для церковных общин{2048}. Эту же позицию исследователи обычно приписывают английским пресвитерианам, но С. Брэчлоу считает, что это не совсем верно, и это заметил также П. Коллинсон, писавший, что за вышестоящими синодами английские пресвитериане признавали главным образом право совета для общины, а не властные полномочия по отношению к себе{2049}, что уже напоминало взгляды будущих индепендентов и начало дрейфа в сторону конгрегационализма. По мнению С. Брэчлоу, это показывает, что сепаратизм и конгрегационализм могли развиться из пресвитерианства. Он полагает, что не существовало разрыва и различий между пресвитерианами времени правления Елизаветы и «не отделившимися конгрегационалистами» времени правления Якова I: «радикалы времени правления Елизаветы, считает С. Брэчлоу, уже подходили к конгрегационалистским идеям и наклонностям, хотя среди них, как он считает, были сторонники точки зрения о том, что вопросы церковного устройства — это второстепенная по значению проблема (adiaphora). С. Брэчлоу считает, что конгрегационалисты времени правления Якова I не выдвинули идей, которые были бы качественно новыми но сравнению с тем, к чему стремились уже радикальные пуритане времени правления Елизаветы. Английские конгрегационалистские общины, появившиеся в 1620–30-е гг. в Нидерландах, уже отвергали право синода вторгаться в жизнь отдельной общины. В то же время, считает С. Брэчлоу, конгрегационалистские церкви считали необходимым сохранение, хотя и в ограниченном смысле и со своей спецификой, христианских идеалов католичности и единства в общении между истинными церквами{2050}.
Сепаратисты признавали возможность созыва синодов для решения церковных дел, но это считалось человеческим установлением, поскольку Христос и апостолы нигде не заповедовали созыв синодов как обязательный. Факт возможности
Радикальные пуритане и сепаратисты признавали, как и Кальвин, что истинную веру в сердцах людей невозможно утвердить насильственными методами{2052}. В то же время и радикальные пуритане, и сепаратисты считали, что магистрат для поддержания единообразия в церкви и подавления явного идолопоклонства может предпринимать принудительные меры, так что радикальные пуритане и сепаратисты, занимая позицию, аналогичную взглядам Кальвина, как отмечали исследователи ещё в первой половине XX в., не были сторонниками идеи о возможности существования в обществе религиозных свобод в современном смысле{2053}.
Исследователи отмечают, что даже радикальные пуритане были достаточно консервативны в социальных вопросах и почтительно относились к существующей власти{2054}. По мнению пуритан, в случае беспорядков в церкви, распространения идолопоклонства, схизмы или ереси магистрат имел право наказывать нарушителей. Церковь, как считали пуритане, обладала полномочиями устанавливать наказания лишь в духовной сфере, в то время как гражданская власть имела право устанавливать телесные наказания, вводить конфискацию имущества в отношении тех, кто выступал против существовавшего церковного устройства{2055}.
Как отмечают исследователи, во взглядах английских пресвитериан всё же присутствовали опасные и подрывные по характеру идеи, которые воспринимались властями как политическая угроза. Т. Картрайт ограничивал юрисдикцию монарха в религиозных делах тем, что повелевает делать в этой сфере Св. Писание{2056}. Одним из выводов во взглядах радикальных пуритан было мнение, согласно которому, если светская власть требует чего-то, противоречащего воле Бога, этой власти не следует повиноваться в таком требовании{2057}. Революционные аспекты кальвинизма в ещё большей степени проявились у последователей Кальвина — Теодора Безы, Джона Нокса, Пьера Вире (Viret), Кристофера Гудмена{2058}.
Решающим вопросом для радикальных пуритан в их взаимоотношениях с государством фактически становился вопрос о том, кто будет решать — правы ли они, или же прав монарх в истолковании Св. Писания. Радикальные пуритане при Елизавете склонялись к тому, что определение правой стороны в случае спора, безусловно, принадлежало церкви, так что магистрат, светская власть оказывались подчиненными руководству пресвитерианских общин{2059}.
По мнению С. Брэчлоу, П. Лейк выдвинул спорное мнение, что Уильям Брэдшоу, «не отделившийся конгрегационалист», выдвинул свой план церковного устройства, чтобы избежать противоречий с идеей о королевской супрематии в церкви. Согласно идее Брэдшоу, монарх должен был подчиняться духовной власти только той религиозной общины, в которой он непосредственно состоял, и старосты в церкви не должны были покушаться на верховенство монарха в светских делах{2060}. С. Брэчлоу не находит свидетельств того, что Брэдшоу разработал этот план церковного управления для того, чтобы избежать конфликта с королевской супрематией. Конгрегационалисты никогда не отказывались от фундаментального принципа опоры в своих действиях в первую очередь на Св. Писание, а этот потенциально подрывной принцип в определённых условиях мог вылиться в неподчинение монарху. Религиозные радикалы-англичане времени правления Якова I не поддерживали полную религиозную терпимость и считали её даже скандальной в том виде, как она существовала в Нидерландах. В случае внутрицерковных споров конечной инстанцией, которая могла бы разрешить их, конгрегационалисты считали магистрат, аналогии чему находили в Ветхом Завете в книге Второзаконие. С. Брэчлоу считает, что конгрегационалисты времени правления Якова I оставались монархистами, но в спорных вопросах церковной доктрины между монархией и церковью они отдавали приоритет церкви — так же, как в правление Елизаветы думали пресвитериане{2061}.
С. Брэчлоу считает ошибочным представление о сепаратистах как новаторах, которые якобы придерживались идеи полного разделения светской и церковной сфер общественной жизни и содействовали утверждению в обществе религиозной терпимости, как в первой половине и середине XX в. представлялось целому ряду известных исследователей{2062}. С. Брэчлоу считает, что у сепаратистов оставлялись полномочия в церковной жизни магистрату с тем, чтобы светская власть своими силами обеспечила установление в стране истинной религии. Получалось, что добровольный характер принятия истинной религии и членства в истинной церкви должна была обеспечить принудительная сила государства: к истине можно было приводить даже силой. Охранительные функции магистрата по отношению к церкви впервые отвергли только баптисты (Джон Смит в трактате «Характер зверя» (1609)){2063}.