Становление
Шрифт:
Де Мор, натянуто улыбнувшись, сказал:
– Я должен вернуться к своим обязанностям. Сообщи мне, если будут какие-то изменения.
Килл кивнул и закрыл глаза, а Дэмиен тихо удалился. В это же время за закрытыми дверьми зала посвящений маги клана отравителей готовились к тому, чтобы вмешаться в священный ритуал, чего на их памяти еще не было.
Старик де Риз, восседающий на каменном полу, спокойно ожидал, пока двадцать наиболее одаренных магов рода займут свои места и приступят к исполнению своих обязанностей. Магическая энергия, собираемая младшими магами,
Поток магии, идущей от младших к старшему издавал низкий гудящий звук, от которого желудок поднимался к самому горлу, кожу покалывало, а спустя мгновение начало жечь и в воздухе запахло паленными волосами. Сжав презрительно тонкие губы, старик де Риз тихо выругался - будь он моложе, обуздал бы магию играючи, а так... Тело, под воздействием времени, утратило былую силу и выносливость - мышцы высохли, суставы потеряли гибкость, а кости стали хрупкими, словно глиняные дощечки. Не выдержит старое тело такого напора магии... В то же время кроме него и юного Леона в клане не было ни одного мага, способного плести магическую сеть из невидимых нитей. Лишь прямые потомки основателя рода имели особые способности к плетению призрачной паутины... Но, не только в этом была причина, по которой старик де Риз решил проводить ритуал, несмотря на то, что тело его, вероятнее всего, не выдержит.
На протяжении многих лет старик, утонувший с головой в собственной гордыне и слепом желании быть верным клятве, не считался ни с кем и ни с чем. Гордость потомка одного из Совета Двенадцати это не шутки. Следуя традиции старик воспитывал своего сына так же, как и его самого воспитывал отец. Между старшим и младшим поколением клана всегда была своего рода пропасть, которую можно было преодолеть, при желании. Но, каково отцу отправлять свое собственное дитя на пытки, коих и в Мире Темных Богов не видели? Не разорвется ли родительское сердце при взгляде на побледневшие губы и грудь, что не вздымается более?
Зная о том, что каждый из сыновей рода ежедневно подвергается смертельной опасности, старики, в свое время перенесшие те же испытания, отдалялись от молодых, прикрыв собственный страх гордостью и пафосными рассуждениями о долге. Так же было и с отцом Леона... Но, даже потеряв его, старик не прозрел, сердце его плакало, а разум говорил, что виновата человеческая женщина, из-за которой сын покинул родовое поместье. Забрав у нее Леона, старик убеждал себя, что свершил над преступницей свой собственный суд - пусть поймет на собственной шкуре, что значит потерять сына.
Поначалу старик относился к мальчишке как к вещи, давя в себе острое желание просто побеседовать с внуком, так похожим на сына. И все это так бы и продолжалось, не заполучи Леон серебряную хризантему. День, кодга мальчик вернулся из Акадэмии, в сопровождении своего наставника, стал новой точкой отсчета. Вздохнув, старик
Сотни лет они шли не по той дороге, ища не то, что нужно и отдавая самих себя ложным ценностям. Но старикам так тяжело принять что-то новое, что-то пугающее. Да, именно так - все новое пугает до безумия, лучше уж жить так же, как и раньше. В это верили старики, в это верили их отцы. Но с появлением белой хризантемы на груди полукровки род сделал маленький шаг вперед. И теперь... Теперь Леон станет новым старейшиной и вместе с ним клан начнет "писать" новую книгу, белые страницы которой будут раскрашены в яркие, сочные цвета и книга эта будет новой историей клана де Риз.
По морщинистой щеке скатилась скупая слеза и дед Леона на миг открыл глаза. Собрав в кулак волю и желание в последний раз взглянуть в глаза внука, старик де Риз начал уплотнять магические потоки, идущие к нему со всех сторон. Нити, оплетая худые руки де Риза, низко гудели, оставляя на тонкой, словно пергамент, коже алые полосы свежих ожогов. Глядя в лица лежащих на полу Леона и Реджа выцветшими от старости глазами, старик покачал головой и тихо прошептал:
– Помогите нам Светлые...
Лука Редж открыл глаза и резко сел. Покрутив головой в разные стороны, он увидел лежащего рядом Леона, который мирно спал, убрав под голову одну руку и широко раскинув ноги. Осторожно подойдя к краю скалы, Редж посмотрел вниз - у подножия огромного камня, на котором они нашли убежище, словно голодные волки, застыли паучата. Бросив взгляд на паутину, Лука тяжело вздохнул - паук-скорпион, из-за которого все тело молодого мага было покрыто многочисленными ранами, сидел на своей паутине, уставившись в их сторону алыми глазами. Лапы, покрытые жесткими волосками, мелко подрагивали - видимо монстр предвкушал веселье, которое его ожидает в случае, если Редж и де Риз покинут свое убежище. Фыркнув, маг отошел обрыва на безопасное расстояние и уселся на камень, поджав под себя ноги.
Леон, что-то тихо пробормотав во сне, открыл глаза и сел, держась за голову. Лука приветливо ему улыбнулся и сказал:
– Спасибо.
– Не за что.
Сладко зевнув, Леон подполз к обрыву и посмотрел вниз. Тоскливый вздох сообщил о том, что паучата все еще находятся там же, где и были. Указав кивком головы на место, напротив себя, Редж сказал:
– Ну, давай думать как быть.
Леон уселся напротив и, посмотрев в скучное серое небо, задумчиво ответил:
– Есть предположения?
– Для начала расскажи мне о ритуале. Кое-что из того, что мне известно, совсем никак не вписывается в происходящее.
Почесав подбородок, де Риз начал:
– Ритуал посвящения еще называют ритуалом воплощения тотемного зверя. Об этом обычно не говорят вслух - даже у стен есть ужи, а те, кто не знает деталей, додумает их сам и в конечном итоге получится непонятно что, ни в коей мере не похожее на реальность.