Становление
Шрифт:
– Уходим.
Санэйр сел и, едва заметно кивнув, показал, что все понятно и вопросов лишних он задавать не будет. Сейчас, во всяком случае. Тихо, чтобы деревянные половицы не скрипели под ногами, Тифар направился к выходу. Осторожно приоткрыв дверь, он посмотрел наружу - на широком крыльце Общинного Дома, спрятавшись за стоящую почти у самой стены, пустую бочку, сидел мальчик. Для того, чтобы его не обнаружили, он накрылся темной тряпкой и, если не приглядываться особо, можно подумать что это всего-навсего груда старого тряпья, Боги знают зачем сваленная здесь. Осторожно изменив положение тела - видимо, просидел ребенок тут достаточно долго, мальчик
– Сторожишь?
Странно конечно, оставить сторожем мальчишку, но с другой стороны мало кто заподозрит тощего оборванца в том, что он следит за гостями. Один факт того, что за теми, кто попросил ночлега, приглядывают, может навести на нехорошие мысли. Пацан, широко открыв глаза, тихо заревел, от плача этого, надсадного, словно мир рухнул перед глазами ребенка, Тифару несколько поплохело. Отнюдь не потому, что он никогда не видел детских слез - в бытность свою воином он принимал участие в подавлении нескольких восстаний, так что грязных детских мордашек, с дорожками слез он видел немало. Просто если этот оборванец сейчас тут в истеричном плаче зайдется... В общем, не удастся скрыться отсюда незамеченным. Почему именно незамеченным? Да потому, что, даже несмотря на отсутствие магии, Тифар самым своим нутром чуял, что что-то тут происходит. И это что-то имеет отношение к чарам и колдовству. Рассчитывать на помощь Санэйра не приходится, стоит лишь отвлечь от него свое внимание, как плененный принц тут же скроется. Во всяком случае, вариант такой есть.
Схватив пацана за плечи и затащив того в дом, де Льен закрыл за собой дверь, при этом, он едва не сшиб Санэйра, который застыл в дверях, вглядываясь куда-то вдаль.
Усадив пацана на скамейку, Тифар сухо сказал:
– Оборванца ревущего мне тут только не хватало...
Оборванец надсадно всхлипнула и гнусаво ответил:
– Не оборванец я.
– И, не дожидаясь ответа, добавил - оборванка, тогда уж.
Пожав плечами, потому что в сущности разницы никакой нет, де Льен спросил:
– Почему на крыльце сидела?
Девчонка, громко хлюпнув носом, ответила:
– Мамку спасите.
От подобной наглости Тифар, поначалу, даже несколько обомлел. Взяв себя в руки, он высокомерно, в лучшей высокомерно-покровительственной манере потомственного аристократа, ответил:
– Некогда.
Девчонка, вцепившись в рукав его кафтана так, что даже во тьме Тифар видел побелевшие костяшки пальцев, затараторила:
– Из-за вас мамку наказали, вам и расхлебывать.
Санэйр, тихо наблюдавший за происходящим, решил подать голос:
– Из-за нас?
Девчонка подняла на него взгляд и кивнула:
– Да. Мамка вам сказала ехать отсюда, а вы остались. И Орт все слышал, теперь ее забрали.
Чувствуя, как где-то в душе поднимается раздражение, Тифар осадил маленькую нахалку:
– Нас это не касается.
Сказано было таким тоном, что кровь в жилах застыла. Девчонка, опять разревевшись, начала несвязанно бормотать:
– Скинут ее... Как папку скинули... И деду Альпа тоже... Съедят и не подавятся...
Сжав зубы с такой силой, что в тишине ясно раздался скрежет, де Льен проворчал:
– Нормально расскажи.
– Сам же возвел глаза к потолку, прося у Светлых терпения. Ему еще всяких крестьянских разборок не хватало. Точно станет Светлым, при чем - самым Светлым из Светлых. Почти прозрачным.
Утерев мокрый нос ладонью (которой тут же ухватилась за рукав
Империя Ардейл. Алус. Примерно полгода назад.
Тина, утерев мокрой рукой лоб, тяжело вздохнула и выглянула в окно. Дети, все как один, весело возились во дворе, изредка посматривая на старосту - дедушку Альпа. Старик, разменявший уже седьмой десяток, сидел на огромном бревне и набивал свою трубку ароматным табаком. Селение, раскинувшееся возле самой Северной Заставы, было совсем еще молодым, но люди, подавшиеся в эти необжитые места, не покладая рук работали над тем, чтобы сделать его своим домом.
Тина с мужем и детишками были одними из первых, кто поселился здесь - тогда в Алусе было от силы пять домов. Но время шло, поселок медленно разрастался, крестьяне, снявшись со своих мест, переезжали поближе к Заставе - слух о надвигающейся войне с Долиной никто не воспринимал всерьез, но страховки ради лучше держаться поближе к тем, кто сможет защитить. Многие из тех, кто поселился в Алусе ранее жили на Юге, где, как известно, земля щедрая и хорошо родит. Под ласковыми лучами южного солнца зреют невиданные фрукты, наполняя своим дивным ароматом сухой южный воздух. Только поселившись в Алусе, Тина частенько задавала себе вопрос:"Какой смысл бежать оттуда, где земля богата и климат мягок?" Сами они ранее жили в Долине, но... Население Бер быстро росло, а поселения разрастались того быстрее. Вот и получилось, что кусок земли, отведенный Тине с семьей под засев, с каждым годом становился все меньше. А уж когда шахты закрыли - и того горше стало. Нет, голод пока не наступил, но его смердящее дыхание ощущалось все ближе и ближе, той зимой семья, состоящая из семи человек, пятеро из которых были детьми, с огромным трудом дотянула до весны. Тогда-то Полек, муж Тины, и решил, что пора сниматься с места - очень уж страшно видеть как западают, некогда пухлые щечки твоих детей, а глаза жадно смотрят на кусок хлеба в чужих руках.
Благо для переселенцев границы всегда были открыты - жители Ардейл и Бер практически беспрепятственно пересекали их. Другое дело - воины... С трудом преодолев горы, Полек первым делом направился в Заставу - таков закон, если хочешь жить в Ардейл, должен засвидетельствовать свое желание в одной из Застав, либо же в столице. Командир Заставы, осмотрев семейство и скудную поклажу, задал всего один вопрос - почему бежали из долины. Ответ удовлетворил его любопытство и семейство было отпущено восвояси. Благо совсем рядом оказался Алус, а то страшно как-то с детишками да кладью через всю Империю незнамо куда ковылять, надеясь на помощь Светлых.
Несмотря на мучившие женщину страхи, в деревеньке их приняли радушно - совсем еще молодой Алус нуждался в рабочих руках, а Полек - плотницких дел мастер, был принят с широкими улыбками. Одна беда - никогда не паханную землю надо было поднимать, обрабатывать, выкорчевывать деревья и только лишь по весне засеивать.
Благо поселок небольшой, да и не единственный в этой местности - жители Алуса, вместе работая и помогая друг другу во всем, стали как одна семья. Женщины обрабатывали кожу, ткали, мужчины охотились в горах и потом все это шло на обмен. Каждую неделю дед Альпа запрягал в тележку свою старенькую клячу и ехал в ближайшее от Алуса поселение на базар. Все ждали его возвращения с нетерпением, особенно ребятишки (коих здесь было всего десять) - а вдруг привезет деда сладкие конфеты или пирожки с тыквой?