Стану ему женой. Ребенок от монстра
Шрифт:
Он улыбнулся, как на старой армейской фотографии — с мальчишеским огоньком. Аж в груди укололо. Я его другим узнала, совсем не веселым пацаном, а проблемным мужчиной.
На улице прошелестела шинами машина, таксист просигналил.
Андрей помог мне встать, подхватил сумку, а на другую руку дочь. Пока шла за ним к машине, представляла, что мы едем на поздний рейс, и улетим на отдых вместе… Так бы все и было, будь мы обычной семьей.
Он усадил нас на заднее сиденье, и поцеловал в щеку.
— Не смотри новости, хорошо? — Андрей захлопнул дверь, и такси осторожно
Андрей стоял позади — силуэт в темноте, слегка подсвеченный светом с нашего крыльца и красноватыми отблесками стоп-сигналов.
Я смотрела назад, пока наш дом и Андрея не поглотила темнота.
Аня разревелась.
— Скоро приедем, — прошептала я дочке на ушко, скрытое вязаной шапкой.
Сонный таксист без проблем довез нас до аэропорта, и я отыскала гостиницу. Большой город после деревенского дома обрушился на меня огнями, суетой, звуками. Из денег, которые дал Андрей, я сняла на неделю номер. Аэропорт было видно из окна и это странным образом успокаивало. Ставило точку в нашей с Аней запутанной судьбе. Давало определенность. Я знала, что делать.
Мы поднялись в небольшой, но светлый номер.
Я раздела ее и дала поползать по ковру, заглянуть в шкафы — изучать наше новое жилище. Затем посадила дочь на кровать, дала ей молоко, чтобы посидела спокойно, полезла бронировать билеты и гостиницу. Весь пакет документов был при мне.
На час я окунулась в незнакомый, прекрасный мир.
Что-то я про него помнила — из времени до Андрея и дочки.
С сожалением смотрела фото с курортов, где беззаботные парочки и счастливые семьи купаются, пьют коктейли и смеются в камеру. Боже, как от меня все это далеко. После холодного деревенского дома и прощания с Андреем дешевая поездка в Турцию казалась как минимум раем. Чем-то невозможным. Недостижимой мечтой. Чем-то, что доступно всем нормальным людям, а нам нет.
Ориентируясь на даты, которые назвал Андрей, я забронировала тур, подумав, оплатила, ничуть не веря, что туда попаду.
Прислушалась к себе, еще раз просмотрела фото. Но сказка казалась чужой, я не верила, что мы сможем улететь втроем.
— Летим в Анталью, — сказала я дочке, но Аня спала, сжимая в ручке голубой кубик.
Я вздохнула, выключила свет и тоже легла. Только сейчас позволила себе заплакать, тихо кусая подушку, чтобы не скулить. «Поэтичная натура, — сказал он. — Милая моя девочка…»
Я тоже тебя люблю. Но ты знаешь. Это как писать на войну письма: выводить «Люблю тебя» на волнистой от слез бумаге, зная, что письмо может не дойти до адресата.
Глава 40
Андрей
Его насторожила тишина в квартире. В подъезд сунулся не сразу, понаблюдал во дворе. Ключи он взял, но открыв дверь, замешкался.
— Максим?
В коридоре наткнулся на помятую одежду и пятна крови. Кровищей от шмоток несло, словно ими на скотобойне пол вытирали. Исаев вставал, ходил в ванную, на перевязку…
Андрей заглянул в комнату: снайпер
— Ты живой?
Молчание.
Застыл на спине, взгляд в потолок, рука упала с кровати. Аптечка рассыпалась — содержимое на полу и постели.
— Твою мать, — Андрей стремительно пересек комнату и прижал пальцы к холодной, резиновой шее Исаева.
Нажал сильнее, не нащупав пульса, сдвинул левее, зная — бесполезно. Узнал неподвижный, подернутый пеленой взгляд покойника и восковую неподвижность тела.
Умер несколько часов назад.
— Твою мать… — простонал он. — Сука!
Не сдержавшись, Андрей врезал в стену, а затем тяжело сел на кровать рядом с телом и обхватил голову руками.
Нужно было помочь ему.
Но Исаев — молодой, борзый парень, решил, что справится в одиночку. Андрей тусклым взглядом окинул труп, под которым скопилась кровь. Он себя перевязал — смог, хоть разбросал все. Но истек кровью или пуля задела органы.
Все наперекосяк.
Сразу.
Андрей встал, рассеянно поискал сигареты и прикурил. Прихрамывая, ушел на кухню, из пакета достал «винторез» и разложил части на столе. От них несло гарью и смазкой. Нужно почистить, прежде чем использовать. У Исаева было все необходимое.
В углу рта зажал сигарету и, щурясь от дыма, приступил к работе. Затем тщательно обтер оружие от отпечатков. В том числе от тех, которые его заставили оставить. Надел тонкие кожаные перчатки и решил работать через них. И в квартире все нужно будет тщательно прибрать. Чтобы с ним не связали, когда Исаева найдут.
Парня было жаль. То ли солидарность из-за схожей судьбы, то ли просто потому, что молодой был… Зря ушел. Зря не посмотрел на рану… Но бывает, что без врача не поможешь.
Но он успел бы узнать от Исаева все, что нужно.
Как он выследил брата и где тот находится, так и не сказал. Обещал, что все схвачено и ему сделают чистую историю, но не сказал, где искать Артема!
Если бы он знал, что так будет… Нет, к семье бы все равно поехал, но допросил бы перед смертью. Может, объяснил бы, что тот умирает, чтобы не хорохорился.
Андрей вернулся в комнату.
Исаев смотрел в потолок помутневшими зелеными глазами.
Он прикрыл голову простыню. Нашел пульт от телевизора, включил и листал каналы, пока не нашел новости. Под бубнеж ведущих начал обыскивать квартиру. Нога ныла, он прихрамывал, но в целом привык к разошедшемуся шву. От постоянной нагрузки болело и плечо, но там швы пока держались.
Он сказал, что передал Артему маячок. Свой или тот, что дал ему Андрей — неизвестно.
Он тщательно обыскал квартиру, все интересное свалил на журнальный стол и сел изучать трофеи, одним глазом посматривая в телевизор.
Снова закурил. Его мутило, давно не ел, в последний раз его кормили еще в подвале, но труп на койке отбивал аппетит. Он рассматривал оружие, телефоны, рабочий ежедневник Исаева в котором он рисовал планы и схемы.
— … Андрей Ремисов, — услышал он и сделал погромче. — По некоторым данным причастен к убийству бизнесмена…