Star Wars: Возрождение тьмы
Шрифт:
Майтакха на мгновение оцепенела.
– О чем вы говорите? – прошипела она.
– Это единственный путь, – сказала Лея. – Если оставить Хабаруха имперцам, они заставят его рассказать обо всем, что здесь произошло. И когда это случится, и он, и вы умрете. Возможно, вместе с вами и вся ваша семья. Мы не можем этого допустить.
– Тогда вы сами окажетесь перед лицом смерти, – сказала Майтакха. – Охрана не позволит просто так освободить Хабаруха.
– Я знаю, – ответила Лея, остро осознавая, что носит в себе еще две маленькие жизни. – Но мы
– Такая жертва не добавит нам чести, – чуть ли не злобно возразила пожилая ногри. – Род Кихм'бар не сможет вписать ее в историю. И ногри долго не будет хранить ее в памяти.
– Я не собираюсь завоевывать этим хвалу ногрийского народа в свой адрес, – вздохнула Лея, внезапно осознав, как она устала биться головой о непонимание иноплеменных народов. В той или иной форме она, похоже, занимается этим всю свою жизнь. – Я иду на это, потому что устала от гибели разумных существ из-за моих ошибок. Я просила Хабаруха доставить меня на Хоногр, и то, что случилось, – целиком на моей совести. Я не могу просто сбежать и оставить его на растерзание жаждущему мести Великому Адмиралу.
– Наш лорд Великий Адмирал не имеет обыкновения жестоко обращаться с нами.
Лея повернулась к Майтакхе и посмотрела ей прямо в глаза.
– Однажды Империя уничтожила из-за меня целый мир, – тихо сказала она. – Я не хочу, чтобы это случилось вновь.
Она еще мгновение молча смотрела в ее глаза, затем отвернулась; разум содрогался, раздираемый борьбой мыслей и эмоций. Правильно ли она поступает? Она несчетное число раз рисковала жизнью, но всегда ради товарищей по Сопротивлению и цели, в которую верила. Поступать точно так же ради слуг Империи – пусть даже обманом вовлеченных в эту роль – нечто совершенно иное. Чубакке это совсем не нравится; ей это ясно по его настроению и тому, как официально он держится. Но это его дело, он руководствуется собственным пониманием чести и пожизненной преданности, в которой присягнул Хэну.
Она моргнула, стряхивая внезапно навернувшиеся на глаза слезы, рука опустилась на выпуклость живота. Хэн понял бы ее. Возражая против такого риска, он в глубине души понимал ее. Иначе ни за что бы не позволил отправиться сюда.
Если она не вернется, Хэн почти наверняка будет себя проклинать.
– Общественный позор продлится еще четыре дня, – пробормотала Майтакха. – Через два дня свет лун станет самым слабым. Лучше подождать эти два дня.
Лея взглянула на нее, нахмурив брови. Майтакха твердо выдержала взгляд, ее нечеловеческое лицо было для Леи непроницаемым.
– Вы предлагаете мне свою помощь? – спросила она.
– Вы человек чести, леди Вейдер, – сказала Майтакха спокойным голосом. – Ради спасения жизни и чести моего треть-сына я пойду с вами. Возможно, мы умрем вместе.
Лея кивнула, ощутив боль в сердце:
– Возможно.
Но она-то не умрет. Майтакха и Хабарух могут умереть; может быть, и Чубакка вместе с ними. Но не она. Леди Вейдер они должны будут взять живой и преподнести в качестве подарка своему лорду
Она бросила взгляд в поля, страстно желая, чтобы здесь был Хэн, и задаваясь вопросом, что было бы, знай он, в какую она попала беду.
– Пойдемте, – сказала Майтакха, – давайте вернемся в дом. Есть еще много такого, что вам следует знать о Нистао.
– Рада, что вы наконец позвонили, – послышался голос Винтер из динамика переговорного устройства "Госпожи Удачи", немного искажаемый не вполне настроенным пакетом координатного согласования, – я начала беспокоиться.
– Мы в порядке, просто некоторое время были вынуждены вести себя тихо, – заверил ее Хэн. – Неприятностей не прибавилось?
– Их не больше, чем до вашего отправления, – сказала она. – Имперцы продолжают наносить удары по нашим кораблям, но никто не представляет, что с этим делать. Фей'лиа пытается убедить Совет в том, что он мог бы организовать оборону лучше, чем люди Акбара, но дальше обсуждения предложений Мон Мотма его не пускает. Я чувствую, что кое-кто из членов Совета начинает задумываться над мотивами его поведения в этом деле.
– Это хорошо, – громогласно ответил Хэн, – может быть, они посоветуют ему заткнуться и снова поставят Акбара во главе обороны.
– К сожалению, Фей'лиа все еще имеет большую поддержку, поэтому его нельзя игнорировать полностью, – сказала Винтер, – в частности, и среди военных.
– Да. – Хэн взял себя в руки. – Не думаю, что вы что-нибудь слышали о Лее.
– Пока нет, – ответила Винтер, и Хэн почувствовал в ее голосе скрываемое напряжение. Она тоже беспокоится. – Но у меня есть кое-что от Люка. Собственно, поэтому я и хотела связаться с вами.
– У него неприятности?
– Не знаю, в сообщении об этом не говорится. Он хочет, чтобы вы встретились с ним на Нью-Кове.
– Нью-Кове? – Хэн хмуро поглядел на вращающуюся под ними планету, покрытую пятнами облаков. – Зачем?
– В сообщении не говорится. Просто он должен встретиться с вами в "центре обмена валюты".
– В?.. – Хэн так же хмуро уставился на Ландо. – Что бы это могло значить?
– Он говорит о распивочной "Мишра" в Айлике, где я встретился с ним, пока ты следил за Брей'лиа, – ответил Ландо. – Лично мне адресованная шутка, потом я восполню этот твой пробел.
– Значит, нет сомнения, что сообщение отправлено именно Люком? – спросила Винтер.
– Подождите минутку, – вмешался Хэн, не дав Ландо ответить, – вы говорили не с ним лично?
– Нет, сообщение пришло в виде распечатки, – ответила Винтер, – а не по координатно-согласуемой связи.
– На его крестокрыле нет координатного согласователя? – спросил Ландо.
– Нет, но он мог отправить кодированное сообщение на любое отделение дипломатической почты Новой Республики, – заговорил Хэн, медленно подбирая слова. – Эта лично тебе адресованная шутка – нечто известное только вам двоим?