Старая Контра
Шрифт:
«Зал – это, пожалуй, громко сказано», – подумалкаюкер, когда створки дверей перед ним раздвинулись. Комната была немного просторнее кельи, в которой он спал, и к тому же абсолютно пустой. Знаком отпустив Абаку, иерофант отошёл к стене и величаво повёл рукой. Участок пола с тихим гудением раздвинулся, и вверх полез небольшой стол самого что ни на есть затрапезного вида – с клетчатой рваной клеёнкой. Следом появились колченогие табуреты с вытертыми до блеска сиденьями и следами многочисленных покрасок.
– А что, без этого выпендрёжа нельзя было
– Прежде всего, так удобно, – пожал плечами старец. – Это место создано специально для концентрации умственных усилий и полёта фантазии; здесь всё создаёт определённый настрой… Соответствующая обстановка – это ключ, понимаешь?
Комната между тем продолжала меняться. Белый пластик стен сменился вытертыми и выцветшими, а кое-где и откровенно драными обоями; полусфера светильника погасла и втянулась в потолок, а вместо неё появилась голая электрическая лампочка на длинном шнуре – слабосильная, едва на сорок свечей. В углу обозначилась чугунная мойка с обколотой эмалью и подтекающим краном.
Иерофант со вздохом наклонился, пошарил рукой под столом и извлёк на свет литровую узкогорлую бутыль, заткнутую свёрнутой в жгут газетой. За зелёным стеклом плескалась мутная жидкость.
– О! – оживился Иннот. – Вот его-то, родимого, нам и не хватало для понимания ситуации! Из чего гоните?
– Из горной агавы. – Иерофант пригладил бороду и достал два гранёных стакана.
– Э! Да там червяк внутри! – пригляделся Иннот.
– Не отвлекайся. Это правильный червяк, он там и должен быть… Тебе сколько?
– По рубчик, как положено… – несколько рассеянно произнёс каюкер.
– Соображаешь! – Иерофант нацедил жидкость в стаканы. – Ну, будем! Да низойдёт на нас мудрость змия!
Несколько минут прошло в молчании.
– Хорошая штука, – оценил каюкер. – В теле появляется этакая приятная лёгкость…
– Мозг, главное, чтобы мозг прояснился. – Старец достал из-под стола банку солёных огурцов. – Это на потом, – предупредил он. – Ежели совсем по правилам, то полагается дольку лимона посолить и на язык; но лимоны у нас закончились… Да и вообще: после первой не закусываем, понял? Попытайся-ка ещё раз припомнить облик Шамполамо. В мельчайших подробностях, если можешь: веснушки, родимые пятна…
– Ничего этого, насколько я помню, у него нет. Кроме того, его одежда словно нарочно имеет такой фасон, чтобы скрывать особенности облика. Широкополая шляпа бросает тень на всё лицо, балахон просторный… Но он, безусловно, худощав.
– А руки? Он ведь не носит перчаток?
– Нет, не носит… – Иннот сосредоточился.
Пожалуй, он обратил внимание на кисти рук Подметалы только один раз: в харчевне «Жареная картошка форева». Помнится, ухайдакер тогда заказал виски; вот он берёт стакан, подносит его ко рту…
– Кисти рук у него загорелые; пальцы тонкие, но сильные… Что ещё? Вроде бы маленький белый
– На какой руке?
– Э-э… На левой? Да, точно, на левой.
– Достаточно. – Иерофант глубоко вздохнул. – Это он, сомнений быть не может.
– А шрам откуда? Постой, дай-ка угадаю: он в своей гордыне вызвал на бой одного из корифеев…
– Нет, он порезался во время дежурства по кухне, открывая консервную банку.
– Ну вот, только я начал проникаться романтическим духом! – огорчился каюкер. – Но каким образом я мог видеть его полгода назад? Слушай, а может, у него есть брат-близнец?
– Нет у него никакого брата…
– Тогда, может, двойник?
– Двойник, который выглядит лет на двадцать старше, но с таким же шрамом на руке? Да зачем всё это, вразуми меня предки?!
– Стоп! Я вспомнил! – Иннот вскочил и возбуждённо забегал туда-сюда по комнате. – Наш разговор! Он сказал мне, что устроил каюк настоящему Подметале, в смысле, тому, который положил начало легенде, семнадцать лет назад! А ты сказал, будто ему двадцать два! Если прибавить семнадцать к двадцати двум, будет тридцать девять!
– И что?
– А то, что это вполне может быть его истинным возрастом: он и выглядит лет на тридцать пять – сорок!
– Не понимаю твоей мысли, чужеземец.
– Я тоже не понимаю… Просто странно совпали цифры. – Иннот снова уселся на свой табурет.
Возбуждение оставило его; он и сам не понимал, с чего вдруг так разошёлся. Краешек догадки мелькнул и спрятался, словно солнечный луч в облаках.
– Может, мы не с той стороны заходим? – спросил через некоторое время каюкер. – Может, всё дело в этой самой волшебной палочке? Скажи-ка мне такую вещь: для сокровищницы та комнатуха не слишком-то хорошо охраняется…
– Не делай поспешных выводов, – погрозил ему пальцем иерофант. – То, что я легко туда вошёл, не означает, что это может сделать каждый.
– А кто?
– Только я либо корифеи. Сенсоры некоторых дверей настроены селективно… В смысле, реагируют на определённый рисунок ауры.
– А отключить их что, нельзя?
– Можно… Собственно, Чаква так и поступил; причём после кражи восстановил всё, как было.
– Есть ли смысл возиться с такой сложной техникой, если не имеешь представления, что крадёшь?
Старец крякнул.
– Да, план у него, безусловно, имелся. Если помнишь, я сказал, что кража обнаружилась далеко не сразу. Этот мерзавец не просто похитил артефакт – нет, он подменил его! Не зря возникло это увлечение резьбой по дереву; думаю, он готовился к похищению уже тогда. Вытачивал подделку… Возможно, и попытка стать корифеем была лишь частью его коварных замыслов.
– Но что подвигло его на это? Может, он всё-таки нашёл способ воспользоваться заключённой в палочке магией?
– В таком случае, он должен быть умнее меня, – сказал иерофант, наливая по новой. – А этого просто не может быть: я старше его на два звания.