Старая шкатулка
Шрифт:
Я спросил, не занималась ли она рисованием или живописью.
– Было что-то раньше. Я училась в школе живописи и ваяния, а потом… бросила все и перешла в этот… вертеп, – грустно улыбнулась она. – Поняла, что мне не переплюнуть ни Рембрандта, ни Пикассо… – Пёрегудова помолчала немного и уже без горечи добавила: – У меня есть подружка, Света Дроганова, тоже страстная поклонница дорогих безделушек, и когда нам попадается что-то стоящее, рисуем их друг другу. Тем и утешаемся.
– Она художница?
– Нет, с чего вы взяли? Просто набила руку, но рисует, конечно, хуже
– Вы говорили ей о драгоценностях Лозинской?
– Разумеется! Не только говорила, но и нарисовала. Грех упустить такое. Светка была в шоке. Рисунок, по-моему, до сих пор у нее.
– Познакомьте нас с ней.
– Со Светкой? А она тут при чем?
Видя, что я молчу, Пёрегудова улыбнулась и мягко провела ладонью по коротко остриженным волосам цвета соломы.
– Познакомлю, конечно… Она – девка хоть куда! Не то что я – кляча…
Пёрегудова явно напрашивалась на комплимент, но мы с Женей сейчас меньше всего думали об этом.
– Кому еще вы говорили о драгоценностях Лозинской?
– Моему благоверному, – сморщила носик Пёрегудова. – Но он уж очень равнодушен к таким вещицам.
Пёрегудова по телефону договорилась с Дрогановой о встрече и сказала, что двое ребят хотят поговорить с ними. Через час мы вместе с Перегудовой сидели в кафе перед ее подругой.
Дроганова, узнав, зачем мы пожаловали, удивленно подняла брови. Все было хорошо в ней, если бы не крупные зубы, которые она не боялась показывать, потому что была смешлива. Но сейчас она нахмурилась:
– Я-то тут при чем? – спросила она точно так же, как недавно Пёрегудова.
– Она, – я показал глазами на Перегудову – рассказывала вам о драгоценностях старухи из Сухуми?
– Да, – коротко ответила Дроганова. – Полина даже нарисовала мне их, – добавила она, немного подумав.
– Рисунок у вас сохранился?
– Сказали бы сразу – принесла. Вы за этим и приехали?
…После кафе Пёрегудова извинилась и покинула нас, сославшись
на дела в магазине. Я предупредил, что завтра она с мужем должна прийти в городскую прокуратуру для официального допроса, дал адрес, и она согласно кивнула. Из разговора с ней я уже знал, что муж на совещании и вернется поздно вечером. Потеря дня меня не устраивала, но Перегудов был мне нужен.
Мы с Женей поехали к Дрогановой. Она сварила кофе, мы немного поболтали, а затем Светлана встала и подошла к книгам.
– Кажется, рисунок в этой, – сказала она, взяв одну из них. Страницы зашелестели под ее пальцами, но в книге ничего не оказалось.
– Ой, – негромко проговорила Дроганова и посмотрела на нас, – исчез…
– Поищите в других. – Я быстро встал и также начал перелистывать книги. Женя присоединился к нам. Вскоре вся библиотечка Дрогановой была проверена, но рисунка нигде не нашлось.
– Ну и цирк! – раздраженно проговорила Дроганова. – Куда он мог подеваться, скажите на милость?
– Вы никому не показывали или не давали рисунок?
– Да нет… – ответила она неуверенно и поспешно добавила: – Нет, нет.
Я внимательно посмотрел на нее, но Дроганова была невозмутима.
По моей просьбе она привела двух соседей как понятых, и при
Отпустив понятых, я решил было тут же допросить Дроганову, но Женя вдруг сказал:
– Я срочно должен поехать на работу. Давай отложим допрос до завтра – ты же все равно решил остаться!
– Да ты что, Женя? – недоуменно спросил я.
– Поехали со мной, – произнес он так упрямо, что я посмотрел на него, как на сумасшедшего.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Мне скрепя сердце пришлось уйти из квартиры Дрогановой. Я только сказал Светлане, куда она завтра должна явиться для допроса.
Всю дорогу до прокуратуры мы молчали. Женя словно воды в рот набрал, а я был недоволен им, и на разговор не тянуло.
– Я знаю эту особу, – сказал Женя, когда мы зашли в его кабинет. Я понял, кого он имеет в виду.
– Вот как! – только сейчас я догадался, что он неспроста привел меня сюда.
– Потерпи маленько. – Женя задумчиво смотрел в окно, словно прислушиваясь к чему-то, потом легонько тряхнул головой и глянул на меня: – Встреча с ней навела меня на кой-какие размышления…
– Какие?
– У нее есть брат… – Женя открыл сейф и вынул оттуда объемистую папку с делом. – Вот: Дроганов Павел Васильевич, – сказал он, перелистав бумаги. – У него угнали машину… Однажды, когда это преступление еще не было раскрыто, он с сестрой был на приеме у прокурора. Там же находился и я, заметил, что она вела себя агрессивнее братца… Знаешь, такая напористая… С тех пор Дроганову я не видел, но запомнил, особенно по ее… лошадиным зубам. Тогда я не знал, что займусь расследованием этого дела.
– Почему дело об угоне ведешь ты, а не следователь милиции? – У меня были и другие вопросы, но я пока высказал этот.
– Мы раскрыли крупную группу – шесть человек: угоны автомашин, разбои, грабежи и даже… убийство, – пояснил Женя.
– Какое отношение могут иметь Дроганова и ее брат к… моему делу?
– Понимаешь, Зураб, – Женя задумчиво почесал переносицу, – Дроганов приобрел машину совсем недавно, а угнана она была от ресторана. Расследуя уголовное дело, узнал, что Дроганов неожиданно стал ресторанным завсегдатаем, хотя раньше он туда и не совался… Улавливаешь мою мысль?
– Не совсем, – искренне ответил я.
– А не связан ли Дроганов с убийством твоей… Лозинской? Сестра могла наболтать ему о сокровищах и… Дроганов ранее судим, запомни! Он мне сказал, что это – грех молодости, но учти, сидел он за групповую кражу, а сейчас… машина, рестораны… Рисунок к тому же исчез. Это настораживает меня больше всего!
– Я считаю, нужно поплотнее заняться личностью Дроганова, – убежденно сказал Женя. – И еще: он – любовник Перегудовой.
– Ах, даже так?
– Сведения самые достоверные. – Женя убрал волосы, упавшие на лоб, и сел. – Раньше они были для меня пустым звуком, а сейчас приобрели смысл. О сокровищах Лозинской он мог узнать от сестры или Перегудовой, или от обеих вместе. Кожей чувствую: без Дроганова не обойтись!