Старая сказка, про принцессу
Шрифт:
– Вот так оказия! – с нетрезвым восторгом сказал обладатель музыкального инструмента, залез на стол и, бодро перебрав струны, стал петь что-то веселое.
Михей громко выругался, свадьба явно шла не по плану.
Тетки выронили пятую рубашку и с визгом разбежались в разные стороны.
Один из незнакомых парней замер посреди двора и почему-то уставился на Томию.
Остальные промчались мимо него, а потом на кошачий манер взлетели на крыльцо, с него забрались на крышу, где и остались, видимо, решив передохнуть.
А
И иллюзия у нее получилась сносная. И под лавкой она проползла очень ловко, а потом под крыльцом, проскользнула в тени под стеной и легко перемахнула забор, отделяющий двор от огорода. Правда, лошади там уже не было. Поэтому убегать пришлось на своих двоих, стараясь не обращать внимания на шум за спиной, хоть и было очень любопытно.
Впрочем, обернуться, наверное, все-таки стоило. Тогда бы она наверняка увидела, что один из парней, сидящих на крыше, с удивлением смотрит ей в след. И маскирующая иллюзия ему совсем не мешает.
Как потом оказалось, искомое село было совсем близко.
Или так только показалось, потому что дорога самым волшебным образом стала короче. Благодаря ежам.
Из леса парни выскочили неожиданно для самих себя. Ежи к тому времени частично их обогнали и то ли делали попытки окружить, то ли целенаправленно не давали свернуть влево-вправо, но бежать парням пришлось куда гнали. Потом Ленц даже заметил мелькнувшую впереди лошадь, но ему, наверное, показалось. Ну не могли же ежи гнать студентусов следом за сбежавшей клячей? Помочь решили таким образом?
Слабо верилось.
Ежи загнали парней в село. Прогнали по единственной улице до самого большого дома и заставили забежать во двор.
– На крышу! – коротко велел более опытный Льен, знавший, что на высоте можно отсидеться, спасаясь даже от оголодавших за зиму волков, не то, что каких-то ежей.
Показывая пример, рванул на крыльцо, мимо опешивших от такой наглости людей, помог забраться студентусам и только потом заметил, что один из них торчит посреди двора, как памятник самому себе, и на что-то таращится.
– Опять блондинка, – раздраженно сказал Дамир.
А Шелест даже нашел ее глазами. Блондинка была одна. Она, не дожидаясь пока до нее дойдут замедлившиеся ежи, осмотрелась, а потом ловко нырнула под стол и пропала из виду. Правда, почти сразу же вылезла с другой стороны, зачем-то проползла под крыльцом, а потом и вовсе сбежала, в чем Шелест убедился, переведя взгляд на огород, находящийся за спасительным домом.
Бежала девушка быстро, на ходу разоблачаясь. Правда, совсем уж радовать Шелеста она не стала и самую нижнюю рубашку просто подвернула и завязала подол узлом, чтобы не мешал бежать.
Шелест немного полюбовался и перевел взгляд на двор.
Ежи
– А неплохо поют, – задумчиво сказал Льен, порылся в своей сумке и извлек оттуда большую лупу.
Потом он довольно долго рассматривал ежей через нее, бормоча, что видит очень интересные управленческие и задающие развитие линии. И что без грибов там не обошлось.
– Без галлюциногенных, – подсказал Дамир.
Шелест с ним согласился. Потому что не понимал, кому и зачем понадобилось учить ежей петь и сгонять в кучу зрителей.
– Может, спустимся? – спросил Шелест, которому очень не нравилось чувствовать себя лисой, загнанной псом на крышу курятника. Да и в целом на этой крыше было очень неуютно. – Кажется, эти ежи безвредны.
– Зато тот, кто ими управляет, может быть очень даже вредным, – сказал Дамир.
– И первым делом он увидит нас на крыше, – сообразил Шелест.
Может, именно поэтому не нравится на ней сидеть?
– Может, ляжем? – задумчиво спросил Дамир и попытался лечь, а потом еще и подползти к краю, чтобы посмотреть то ли на ежей, то ли на продолжавшего заглядывать под стол Ленца.
Крыше, точнее покрывающему ее камышу, перемещения студентуса очень не понравились. Он сначала намекнул ему об этом потрескиванием и тихим шелестом. А потом, видя, что парень не реагирует, взял и поехал по доскам, на которые был настелен, как детские санки с горки.
– Королевская жаба! – успел воскликнуть Льен, шлепнулся на задницу и последовал за Дамиром.
Свалиться они умудрились одновременно, ругаясь так, что даже ежей перекричали. Шелест успел вцепиться в трубу. А несчастные селяне словно очнулись, получив по головам и спинам старыми стеблями камыша.
– Да они же маленькие! – первым заорал здоровенный мужик, выхлебал для храбрости вино из своей кружки и соседской, а потом швырнул обеими в ежей.
И началась великая ежовая битва.
Селяне, огорченные тем, что им праздник испортили, пинали колючих певцов, швырялись в них едой, утварью, а иногда и лавками. Женщины грозно визжали. Мужчины не менее грозно ругались. Ежи продолжали петь. Седой дядька, оказавшийся впоследствии старостой села и женихом в одном лице, остался сидеть и изумленно наблюдать за погромом.
Русоволосый парень, наконец преодолевший забор, теперь полз между тыквенными плетями и свекольными листьями, стараясь слиться с землей.
Ленц отлип от стола и пытался откопать заваленных камышами Дамира и Льена.