Старая Земля
Шрифт:
Равт медленно кивнул, потом махнул рукой двум Бессмертным. Безликие воины оставили свои щиты, чтобы забрать молот Вулкана. Поднять его они сумели только вдвоем, да и то с огромным напряжением, что было заметно по дрожи в руках.
— Его имя — Урдракул, — сказал Вулкан вслед Бессмертным. — Это означает Опаляющая Длань. Помните, что я знаю каждую царапину на нем.
Нурос, несмотря на свой гнев, уже не так яростно взглянул на Лумака, а Медузон почувствовал, что напряжение слегка ослабло.
— Твой меч, Нурос! —
Мгновением позже послышался тихий шелест металла по кожаным ножнам.
Медузон повернулся к обвинителям Вулкана, уже не обращая внимания на орудия, направленные на него и его собратьев по Разбитым легионам.
— Что теперь, братья? Вы объявили самозванцем Владыку Змиев и утверждаете, что наш отец восстал из мертвых. Как долго вы сочиняли ваши выдумки? А следующим подсудимым стану я?
Норссон издевательски усмехнулся, и Медузона затошнило от его лицемерия.
— Все уже решено, если тебя это беспокоит… терранин.
Кернаг опустил ладонь на рукоять своего меча. Тоже исключительно символический жест.
— Шадрак Смит — не медузиец.
— Ты действовал безрассудно, — наконец заговорил Равт. — Ты сам не сможешь этого отрицать.
— Риск необходим, Кулег, — ответил Медузон. — Если не рисковать, остается только вечно прятаться или постепенно угасать. Уверен, тебе это известно, как никому другому.
Равт кивнул:
— Я не возражаю. Я только требую сдержанности. Мы должны выждать.
— Чего? Чем дольше мы колеблемся, тем ближе подбираются к нам враги.
— Ты не понимаешь, Медузон. Мы ждем не принятия решения — наша цель уже ясна. Мы ждем его…
— Чего? — спросил Медузон, ощутив, как напрягся Вулкан.
Примарх задумчиво молчал.
— Откажись от звания военачальника, — потребовал Равт, — и позволь железным отцам временно командовать легионом. Откажись, Медузон! — повторил он уже с оттенком гнева в голосе.
— Или вы примете меры? — спросил Медузон, нимало не впечатленный бравадой Равта. — Вы собираетесь напасть на примарха? Вы сошли с ума?
— Я не знаю, что он такое. Предатели не в первый раз приходят к нам под личиной союзников. Это был горький урок, и я не намерен повторяться. Откажись.
— То был Истваан.
— Медузон, я видел, как он погиб. Его поглотило пламя ядерного взрыва.
— А нашего отца обезглавили. Почему вы верите в одно чудо, но не верите в другое?
Равт помолчал. Подергивание бледной щеки выдало бушевавшую бурю чувств.
— Я мог бы задать тот же вопрос тебе.
Медузон сжимал и разжимал кулаки, стараясь сохранить самообладание. Потеря хладнокровия в этой ситуации могла стоить чрезвычайно дорого.
— Это измена Трону, измена Императору, измена Империуму, — заявил он. — Ты нарушаешь наши клятвы, Кулег.
Равт ударил себя кулаком в грудь:
—
— Ayг, образумь своих собратьев, — сказал Медузон, — и я не стану заострять внимание на этих смехотворных обвинениях.
Тот не ответил.
Медузон растерянно нахмурился:
— Джебез…
— Я не могу.
— Что ты сказал, брат?
Ауг встал бок о бок с другими железными отцами.
— Я сказал, что не могу. Такова воля Горгона, Шадрак. Я не могу идти против нее, даже если бы захотел.
Равт отступил в сторону, его примеру последовали Норссон и Кернаг. Аркборна пришлось слегка подтолкнуть, как будто он не хотел расстаться с фигурой, неясно видневшейся позади и до этого момента окутанной тенью.
Настала очередь последнего акта пьесы.
Лицо Ауга окаменело, словно высеченное из мрамора, и вместе с ним окаменели его братские чувства к Медузону.
— Мы культ Горгона, берущий начало с самого Истваана. Феррус Манус жив.
Ayг тоже сделал шаг в сторону, и фигура на троне позади него попала в лучи ламп.
Глава 15
ОДИН ИЗ ДРЕВНЕГО ПЛЕМЕНИ
ЕГО УЧАСТЬ РЕШЕНА
Ясновидец поднял взгляд к залитой солнцем вершине зиккурата и обреченно вздохнул.
Даже при его превосходной физической форме подъем оказался изнурительным. Кожа заблестела от испарины. Суставы жгло, словно огнем.
— Никаких пси–сил, — уныло буркнул он.
И продолжил подъем.
С каждой ступенью он поднимался почти на полметра, а затем повторял это усилие, снова и снова. Нелегко преодолевать такой путь, особенно на жаре.
Солнце достигло зенита и сияло с безмолвной тихой яростью, медленно поджаривая ясновидца в его броне. Нагретый воздух дрожал, плотной пеленой окутывая буйно разросшиеся джунгли. Густые заросли простирались внизу, бескрайние и однородные, как океан. Верхняя часть зиккурата, к счастью, поднималась над плотным слоем деревьев и обеспечивала прекрасный вид на бесконечную зелень.
Красоты мало интересовали ясновидца, но все же он был рад выбраться из–под полога ветвей. Влажный тенистый сумрак как будто специально мешал ему подниматься. От приторного запаха цветов и земли можно было задохнуться. Свисающие лианы цеплялись за оружие и броню. Из щелей и дыр в огромных стволах высовывались крупные рогатые существа, покрытые хитином, мерзкие и агрессивные. Даже растения испытывали голод. Колючие цикасы, грибковые колонии, обрамленные иглами мембраны–ловушки и клейкие плотоядные листики трепетали, распространяя ощутимые волны враждебности. И гудение… Непрерывный, изматывающий нервы гул паукообразных, прямокрылых, шестиногих…