Stargate Commander: История "Рассвета"

Черный Александр Михайлович

– Взял «прыгун» и провожу доразведку местности.

– У нас трое без вести пропавших. Будь осторожен.

Без вести пропавший на космическом корабле? Куда может деться шпрота из подводной лодки? Только, если через торпедный аппарат уплывёт.

– Позову их, если найду их за бортом.

К этому моменту я уже подлетал к двигателям «Колыбели зла»: ну, конечно, все модули вырублены, и болтаются «на соплях».

– К слову, «Звезда». Ищи на борту диверсантов.

– Откуда взял? – даже помехи не сумели заглушить удивление в голосе полковника.

– Передо мной двигатели. Они разнесены в щепки.

– Почему сразу диверсанты? А скачки напряжения и усталость конструкций не рассматриваешь?

– Аварийный

компенсатор не допустил бы таких мощных сразу на нескольких распределителях, а их, к слову, трое. Ищите тех троих без вести пропавших. И чем быстрее, тем лучше.

– Понял тебя…

Канал передачи закрылся.

Двигатели уничтожены. Повреждения слишком обширные, и восстановлению не подлежат в принципе: такое отремонтировать, тем паче, в космосе, невозможно как таковое. Другими словами, мы обездвижены не только внешним воздействием, но и внутренним. «Колыбель» нам больше не дом…

Глава 10. Началось в колхозе утро...

Если сказать, что происходящим я не был доволен, то это означало бы назвать поверхность Марса не слишком приятной для жизни.

Мне категорически не нравился отказ ходовой, сопряжённый с попаданием в гравитационную ловушку. Причём, тут совпали все признаки. «Колыбель зла» – тяжёлый массивный корабль, потому на него, предположительно, сработала гравитационная ловушка. «Прыгун» – маленький и маневренный брусочек с относительно низкой инерцией, к нему в принципе гравитационных претензий мало. Засим, «Колыбель» встала на прикол, а «прыгун» оказался способен нарезать круги вокруг почившего в бозе гроба.

Мне категорически не понравилось уничтожение ходовых установок само по себе даже, если бы это не было связано с ловушкой. Просто потому, что корабль в космосе без двигателей – всё равно что линкор без ходовых винтов на море. Никакого толка от его водоизмещения, бронирования и количества стволов, если его всегда можно обойти и расстрелять. Или же вовсе торпедировать с безопасного расстояния. Про штормовую угрозу вообще молчу.

Мне категорически не понравился сам факт наличия на борту диверсантов среди своих же. Почему диверсантов? Очень просто. Гравитационная ловушка может нарушить гравитационную связь объектов между собой и непозволительно усилить её. Но не думаю, что ей под сил физически воздействовать на целостность ходовой части. Повредить управление электромагнитным импульсом – да, запросто. Но движки «Колыбели зла» рассчитаны на противодействие электромагнитным штормам вблизи активных звёзд, квазаров и блазаров. Чтобы их накрыла рукотворная ловушка? В это поверить трудно.

Мне категорически не понравилась работа Особого Отдела, отбиравшего людей для экспедиции. Если в составе контингента затесалось несколько супостатов, то мы все покойники: сейчас их поиски и вычисления превратятся в версальскую охоту на ведьм.

И мне категорически не понравилось, что спящие агенты активизировались. Зачем? Почему? На хрена? Какой сейчас в этом смысл? Зачем лишать корабль хода, когда можно захватить его? Центральный пост не охраняется большим отрядом, я тут один. Просчитали вероятность, что могут получить отпор? В принципе, реально: я в состоянии забаррикадироваться и опечатать отсек. Тогда мне даже патроны не нужны. Смогу не выходить из него неделю, пока не начну умирать от голода и жажды. И за собой на тот свет смогу утащить всех, вызвав декомпрессию по всему кораблю. Но, опять же, зачем лишать корабль хода? Достаточно просто ликвидировать меня. На этом борту только лежащая в отключке Рыкова не знает, что я стал главным по тарелочкам и занимаюсь проблемой возвращения людей на Землю.

Видимо, именно эти мысли, посетившие меня по дороге от ангара «прыгунов» до Центрального поста, спасли мне жизнь. Уже имея подобный опыт «разгона» своего организма и психики, я на автомате включился в «боевой режим». Заметил за собой такую особенность. Как только начинаю думать

по-боевому и просчитывать оперативную обстановку, тело само начинает реагировать соответствующим образом. Раньше мне для этого требовалось «переключить» себя «вручную». Но после учебки ДОСААФа тело научилось реагировать быстрее разума. Мозг ещё занят просчётом, а мой мешок мяса и костей уже действует сообразно обстановке.

Потому не тратил время на изумление матом, как малое дитё, а сразу юркнул обратно за угол коридорной обстройки, когда увидел за поворотом ростовой силуэт в полумраке, чья проекция соответствует стрелку, вкладывающемуся в оружие. Логика сработала быстрее, чем я это осознал: а) на борту диверсанты; б) нанесён урон материально-технической части; в) следующим на очереди может быть личный состав; г) на меня наводят оружие – значит, собираются стрелять.

И уже под грохот выстрелов и звон пуль об обшивку коридорной обстройки из памяти всплыл слюнтяй-капитан Смоллетт из легендарной экранизации «Острова сокровищ»:

«– Они заряжают пушку! Зачем? А! Они будут стрелять!».

Пришлось сделать над собой усилие и прогнать не вовремя пришедшую на ум аналогию. Сейчас она мне не поможет, а помешает.

Стрелять по мне, когда я уже укрылся за углом, как минимум, нерезультативно, мог бы подумать посторонний человек. Зачем, ведь я уже укрыт? Меня не видно: значит, невозможно поразить. Зачем эти дешёвые киношные штампы?

Вот только мало-мальски соображающий в тактике человек знает, что помимо огня на поражение, когда он ведётся в целях ликвидации или повреждения цели, существует масса других видов. Конкретно в данном случае стрелок надеялся подавить меня. Оно так и называется: «огонь на подавление». Именно эту цель и преследовал противник: подавить меня огнём, чтоб не дать мне высунуться и ответить в ответку.

То ли враг экономил боеприпасы, то ли решил, что я и без того слишком неинтересная цель, но обстрел вёлся из пистолета.

Осознание пришло в процессе наработанного до автоматизма извлечения из кобуры уже моего оружия: у всей экспедиции в целях унификации и взаимозаменяемости на вооружении состоял ПМ.

Если кто-то думает, что имея пистолет в кармане, можно запросто так противостоять вооружённому противнику – то он или никогда не был под огнём, или просто 3,14здабол.

Пистолет – самое трудное в освоении ручное стрелковое оружие. Механически всё просто: мушка, целик, спуск, курок. Если в конструкции нет курка – то ещё лучше. Но физиологически всё интересней. Если с карабина/автомата можно зажать приклад, крепко взяться за цевьё и приложить ряд правильных усилий, чтобы получилась бетонная стойка, то пистолет требует отменных знаний и навыков в управлении своим телом, дабы задействовать правильные группы мышц для той же цели. Обстрелять мишень «в сторону противника» – да, элементарно просто, спору нет. Знай только менять себе магазины. Но вот произвести повторяемый выстрел в ту же точку – уже задача для специалиста. Особенно в движении. Особенно в стрессовой ситуации. Когда адреналин бьёт из надпочечников прямиком в кровеносную систему, артериальное давление подскакивает больше чем за 130, а пульс так бьёт и колотит, что мелкая моторика начинает переходить в тремор и мандраж.

Между выстрелами проходило по секунде-полторы. Я не слышал шагов стрелка, но отчётливо понимал, что звуки выстрелов становятся всё ближе. Противник сокращал дистанцию.

«…пять… шесть… семь…», – мозг отсчитывал на автомате.

Для пистолета Макарова, состоящего у нас на снабжении, нормальная ёмкость магазина – восемь патронов. Обычно, если нет дефицита боеприпасов, не было причин их расходовать или не приходило особой команды, то заряжали все. Собственно, ёмкость магазина для того и предназначена, чтобы её использовать. А потому нет ничего удивительного в том, что после седьмого выстрела последовал последний, за которым потянулись несколько секунд тишины.