Stargate Commander: История "Рассвета"

Черный Александр Михайлович

– Радары «Авроры» мощнее, чем у «Колыбели зла». У них выше дальность обнаружения. У них выше дистанция распознавания. У них выше разрешающая способность.

– А ещё они делают мёд.

«Если бы. Тогда могли бы и молоко давать», – подумалось мне.

Но вслух сказал другое.

– Эти гаврики делают ноги, – констатировал очевидное я. – Они оставили точку, где накрыли нас с «Судьбой». У меня чешутся руки нанести визит вежливости и разобраться в первопричинах. Мы на гипердвигателе гораздо быстрее «Колыбели» на сверхсветовых. Тут ходу-то меньше часа, если так-то.

Даже

с ненастроенными движками.

Мигунов задумался, не отрываясь от экрана.

– «Судьба» в крайне тяжёлом состоянии. Если этот гроб вообще можно обозвать словом «состояние». От неё мало, что осталось. Зачем нам туда? Людей Янга нам всё равно не спасти. У нас нет опыта спасательных операций в открытом космосе.

– А кто говорит про спасение? – переспросил я. – Мне хочется выяснить всё об этом корабле. Поправь меня, если ошибаюсь, но ведь он должен находиться не возле Великой Стены Слоуна? Так какого хрена он тут делает? А если это не «Судьба», тогда что? Миссия не закончена? На борту названия не было. Достоверно неизвестно.

Офицер посмотрел на меня.

– Ты сможешь рассчитать прыжок к этому кораблю? – спросил он.

– За меня это уже сделал бортовой компьютер.

За что я обожаю Древних – так это за предусмотрительность и любовь к ближнему своему. Зачем мне утруждать свой и без того загруженный проблемами разум, если всё можно сделать методом тычка кнопки? Утрирую, конечно, но просчёт параметров гиперперехода сведён к банальному «Укажите точку А и точку Б». В крайне редких случаях необходима ручная корректировка вводных. Есть, конечно, и ложка дёгтя, и подводные камни, но об этом позже.

– Я понял, – Мигунов вернулся к созерцанию оперативного экрана. – Что-то ещё?

Картинка на экране сменилась: я вывел данные систем диагностики. Пролистал несколько страниц отчётов и остановился на системе вооружения.

– Боекомплект существенно подтаял. Штатно хранилища Арсенала на «Авроре» должны иметь десять тысяч единиц самонаводящихся снарядов. По факту, их осталось не больше трёх. Этот борт от кого-то отбивался. Возможно, метеоритная угроза. Может, на него кто-то напал. Не знаю, ещё не успел выяснить. Но больше семи тысяч боеприпасов расстреляно.

– Надеюсь, что не за раз, – пробормотал военнослужащий. – Знать не хочу, с чем мог столкнуться корабль, который отбивался очередью из семи тысяч залпов…

Картинка на оперативном экране сменилась отчётом о целостности корпуса.

– Живучесть хорошая. Прочный корпус пострадал, но в пределах допустимого. Всего лишь на всего восемьдесят пять процентов от идеала. Зато щиты исправны. Если клювом не щёлкать и вола не сношать – жить можно.

– Критические замечания есть?

– Будут. Но потом.

Офицер приземлился в ближайшее к нему кресло поста канонира и крепко задумался. Настолько, что было понятно даже со стороны: лучше бы ему сейчас не мешать. Какие бы наполеоновские планы и судьбоносные решения ни вынашивались в его разуме, сейчас лучшее, что я могу сделать – сидеть в кресле капитана смирно и всем своим видом изображать подушку.

Мигунов думал долго.

Реально долго. Минут пятнадцать. За это время он раз десять глядел то на меня, то на оперативный экран, то окидывал взором обстановку в Центральном. В особливо тяжкие моменты дум аж закрывал глаза от усердия. И, по всей видимости, что-то придумал.

– Насколько тяжело подготовить стазисные камеры сообразно числу наличного состава?

О, как. Даже так… А наш бравый воевода, смотрю, на мелочные мелочи не разменивается.

– Непросто, – согласился я. – Но не невозможно.

– Что тебе для этого надо?

– Чтобы мне не мешали.

Офицер смерил меня полным неудовлетворённости взглядом. А я чего? Я ничего. Какой вопрос – такой ответ.

– Управление общее, – пояснил я. – Через иерархически связанные терминалы проводится диагностика камер. Если всё снабжение питанием штатное, то всё готово. Жидкости, подача криоагента, исправность системы охлаждения, энергообеспечение и прочее. Каждую камеру, в идеале, желательно тонко настроить под пользователя. Рост, вес, возраст, пол. Можно и без этого обойтись, но на небольшой период времени.

– Насколько небольшой? – переспросил полковник.

– Нежелательно пользоваться ненастроенной камерой больше нескольких месяцев.

– Это прямо прописано в инструкции?

– Это личный опыт команд ЗВ.

До меня доходил доведённый до сведения личного состава, в части касающийся, доклад о воздействиях криостазисных установок Древних на когнитивные и физиологические способности живых организмов типа «хомо сапиенс». Ничем хорошим это для нас не заканчивается. Сразу после выхода из такой установки, если она не было тонко настроена, накрывает знатным накатом. Когнитивные функции мозга угнетаются вплоть до плинтуса, физически пользователь тоже далёк от спортсмена ГТО. Не говоря уже о том, что таким людям была нужна незамедлительная медицинская помощь в объёме хлещем, нежели вернувшимся с годовой околоземной командировки космонавтам с международной космической станции.

– Через сколько камеры будут готовы принять людей?

– Если все исправны? – уточнил я. – По минимальному – часов через несколько. Я примерно знаю, как что работает, но тыкать в инопланетные кнопки и по ходу дела переводить с экрана – это займёт какое-то время. Если же нет…

– А если по тонкому?

– Тонкая настройка – это несколько часов работы под одного пользователя. Не думаю, что сумею осилить больше трёх-пяти камер в сутки. Тупо сдохну от недосыпа.

Мигунов опять задумался.

Что он хочет сократить расход провианта за счёт отсутствия лишних ртов – и так понятно, как Божий день. Сам бы принял схожее по предназначению решение, будь я на месте офицера. А ещё таким способом можно очень удобно уложить спать агентов люсианского союза. Даже, если внезапно окажется, что Мигунов один из них, контролировать его поведение и, при необходимости, противостоять ему одному проще, чем неизвестному количеству людей среди двух с половиной сотен им подобных. А если ещё и он в спячку ляжет – то тогда вообще красота по красоте будет.