Старлинг Хаус
Шрифт:
И Нора Ли, которая не была хорошей девочкой, убежала.
Она бежала, пока не пришла к широкой зеленой реке. Она не умела плавать, но подумала, что широкая зеленая река должна быть лучше лисы. Как раз когда она собиралась войти в воду, мимо проходил заяц.
— Девочка, — сказал он, — что ты делаешь?
И Нора Ли рассказала ему о плохих снах и злой лисе.
Как оказалось, заяц тоже не очень любил лису. Тогда он рассказал ей о месте — тайном месте, спрятанном глубоко под землей, — где даже самые мрачные мечты могут сбыться. Он назвал его Подземельем.
Она
— Иди за ней глубже, чем самая глубокая нора, — сказал он, — глубже, чем самые длинные корни самого старого дуба.
И Нора Ли пошла по реке до того места, где она исчезала в земле, а потом пошла дальше. И где-то далеко внизу, к югу от самого южного подвала, глубже, чем самый глубокий червь, ее ждало Подземелье.
На мгновение ей показалось, что она заснула, потому что вокруг нее замелькали ужасные существа из ее кошмаров, чудовищные и неправильной формы. Но звери из ее снов были ненастоящими; звери Подземелья были такими же реальными, как кости, грязь или лисы.
Хорошая девочка должна бояться их. Ей следовало бы убежать.
Но Нора Ли, которая не была хорошей девочкой и никогда ею не была, не убежала. Она шепнула свою историю зверям Подземелья, и они бросились мимо нее в ночь, жаждая крови.
Когда на следующее утро Нора Ли выбралась из Подземелья, от злой лисицы не осталось ничего, кроме чистого белого черепа, на котором все еще сияла широкая улыбка. Впервые она улыбнулась в ответ.
Нора Ли предполагала, что это та часть истории, в которой она живет долго и счастливо, но, похоже, у нее не было к этому способности. Она старалась, правда, старалась. Она молчала и следила за своими манерами. Она построила большой каменный дом и большую каменную дверь. Она закрыла путь в Подземелье, а ключ закопала у платана.
Но все равно она плохо спала. Она все время ждала, когда ее найдет следующий лис.
Когда этот день наступит, она знала, что сделает. Она вытащит ключ, отопрет дверь и вернется, наконец, в Подземелье.
Звери встретят ее как одну из своих, как тварь с зубами, и крепко обхватят ее. Тогда она уснет, увидит свои дурные сны и будет жить долго и счастливо.
ШЕСТНАДЦАТЬ
Этой ночью мне снова снится Старлинг Хаус.
Давненько это было. Этот дом снился мне с двенадцати лет, но этой весной сны отступили, как долгий, медленный прилив. Вместо этого на меня нахлынули воспоминания, туманные и потертые, как старые полароидные снимки: я и Джаспер прыгаем со старого железнодорожного моста в реку, когда я еще мог выносить ощущение воды, смыкающейся над моей головой. Мы вдвоем по очереди прижимали ко лбу банку колы, пока не исчезал холод из мини-холодильника. Мама едет слишком быстро с опущенными стеклами и смеется.
Я думала, может, я переросла
Но сегодня я снова иду по коридорам Старлинг Хауса, и что-то здесь не так. Двери дребезжат в своих рамах, а трубы воют в стенах. Белый туман просачивается сквозь половицы, быстро поднимается вверх, заслоняя окна.
Бязевая тень скользит вокруг моих лодыжек, и чертовка смотрит на меня янтарными глазами, а затем снова скрывается в тумане. Я бегу за ней, перебегая из комнаты в комнату, все быстрее и быстрее. Я поскальзываюсь в лужах чего-то, от чего подошвы моих ботинок становятся липкими и вязкими. Я не могу разглядеть пол сквозь сгущающийся туман, но у меня есть ужасное подозрение, что я оставляю за собой линию красных следов.
Я спускаюсь по каменным ступеням. Туман рассеивается, и я вижу одинокую фигуру, стоящую в комнате. Фигура обвисла и пошатывается, страшно изможденная. Кончик его меча висит в дюйме над полом.
Я выкрикиваю его имя, бегу изо всех сил, и он поднимает голову. Я подбегаю достаточно близко, чтобы увидеть беззвездную темноту его глаз, отчаянный изгиб его губ, произносящих мое имя, прежде чем туман забирает его. Он тащит его назад белыми когтями, через открытую дверь. Дверь захлопывается у меня перед носом.
Меня будит мой собственный крик.
Наступает небольшая пауза. Несколько секунд или, может быть, минут я лежу, прижавшись к матрасу, и жду, когда кошмар исчезнет, когда реальность вновь заявит о себе, когда материнский голос в моей голове заверит меня, что это был сон, просто сон, иди спать дальше. Но он не приходит.
И вот ключи от грузовика холодны на моей ладони, а педаль газа шершавая и чужая на моей голой ноге. Я выезжаю с парковки, проезжаю мексиканскую забегаловку, беспечно качусь сквозь призрачные красно-зеленые огни светофоров.
Пока я спала, поднялся туман, как тесто, подкрался и поглотил фонари, деревья, даже сами звезды. Я веду машину, обхватив костяшками пальцев руль, и изо всех сил стараюсь не думать ни о дурацком видео Джаспера, ни о том, что перебегало дорогу в ту ночь, когда умерла мама, — в моей памяти это призрачное явление, а не животное, — ни о той секунде после того, как шины выехали на тротуар, но до того, как мы въехали в реку, когда я почувствовал, что вся моя жизнь разделилась на до и после.
Я останавливаюсь перед воротами и вываливаюсь из кабины, прежде чем грузовик перестает катиться, ободрав ладони о гравий. Я судорожно ищу ключ, но он мне не нужен: ворота Старлинг Хауса распахиваются от прикосновения моих окровавленных рук, петли скрипят.
— Спасибо, — говорю я им и краем глаза замечаю, как железная конструкция вздрагивает, словно звери, желающие вырваться на свободу и побежать рядом со мной.
Дорожка короче, чем когда-либо, не более нескольких гулких шагов. Я почти чувствую, как земля скользит у меня под ногами, как ветер набрасывается на спину и толкает меня вперед.