Старое кладбище
Шрифт:
В лесу он, конечно, ночевать не собирался – решил быстро дойти до любой деревни и попроситься к кому-нибудь на ночлег. Он прекрасно помнил дорогу, да и как не помнить, если тропинка была всего одна. Обратный путь показался ему длиннее и сложнее – всё-таки уже стемнело, ничего не видать, он спотыкался о какие-то корни, иногда подсвечивал себе путь зажигалкой. В какой-то момент ему показалось – раздвоилась тропинка. Ну что за чертовщина, он же ясно помнил путь, всего одна была дорога, никаких альтернатив! И в этот момент парень заметил за ветками огонечки и с облегчением понял, что ему удалось все-таки до какого-то села добраться. Посмотрел на часы
Раздвинув еловые ветки, он и правда вышел к деревне – небольшому поселению среди леса. Странному немного – дома слишком уж близко друг к другу стоят. Как будто бы дачное товарищество, и это на Севере, где столько земель нехоженых, где поселения обычно широкими мазками строят, не жалея пространства.
Но выбирать ему не приходилось, и со вздохом он постучал в первый попавшийся дом. Еще вот что было странно – во всех домах свет горел. В деревнях люди рано ложатся и с петухами встают, а в этом поселении все жители, похожи, бодрствовали.
Открыли ему не сразу, он слышал тяжелые медленные шаги. Решил, что в доме живут старики древние – так неповоротлив был человек за плотно закрытой дубовой дверью. Артем слышал кряхтение, какой-то скрип и скрежет. Каково же было его удивление, когда в итоге дверь ему открыл ребенок – мальчик маленький, лет десяти.
– Привет, – улыбнулся ему Артем. – А взрослые дома есть? Позови кого-нибудь, будь другом, а?
Мальчик улыбку не вернул и смотрел на Артема так, словно тот был иностранцем, а его речь – тарабарщиной, мешаниной непонятных звуков.
– Эй, ты меня слышишь? Позови мамку, пожалуйста! Или отца. Все равно кого.
– А вам зачем? – наконец спросил ребенок. – Я один живу, нет у меня никого.
– Как это – один? – удивился парень. – Сколько же лет тебе?
– Одиннадцать лет, четыре месяца и два дня, – серьезно ответил ребенок. Он был странным каким-то, заторможенным. Его взгляд ничего не выражал.
«Болен, что ли? – подумал Артем. – И куда опека смотрит? Такой маленький, еще и с придурью, а один живет».
– Ладно, – развел руками он. – Может, помощь тебе какая нужна? Как ты тут вообще, один, справляешься?
– Нормально. Как все, – серьезно ответил мальчик, не попрощавшись, захлопнул перед незнакомцем дверь.
«Фу, какой невежливый, – поморщился Артем. – И угораздило же меня вообще сюда попасть. Кому в Москве расскажу – не поверят. Дикие люди…»
Но делать нечего – пошел к другому дому, самому большому и богатому в деревне. Из ладненьких новых бревен, на окнах ставни резные, крылечко крепкое и светлое – заглядение, палисадник аккуратный, ничего лишнего. Черемуха цветет, клумбы пышные, в каждом оконце – свет. «Эти не откажут», – решил парень, перешагивая через невысокий заборчик.
Да, была еще одна удивительная деталь – в северных деревнях заборы обычно в человеческий рост, а здесь были совсем низкие, условные, по колено, как в кино об американской провинции. Поднялся на крылечко, хотел уже постучать, как вдруг приметил на двери венок рождественский. Очень странно – вроде лето на дворе. Да и не принято в России так к Новому году украшать дома, не наша это традиция. Венок пышный, ароматный, из веток еловых, любовно отобранных, украшен крупными красными хризантемами и полураскрывшимися бутонами белых
Артем на всякий случай с крылечка спустился, решил почтительное расстояние сохранить. Горе – оно фамильярности не терпит.
Дверь открыл молодой парень, ровесник Артема. Голова его была разбита – половина лица посинела, глаз от удара заплыл. Свежая гематома, где же он так приложился, бедный? И рука одна тряпкой подвязана, он ее заботливо, как младенца, к груди прижимал. Парень вопросительно уставился на Артема.
– Здравствуйте… Простите, наверное, не к месту я… Я просто заблудился, вот на деревню вашу вышел. Мне бы где-нибудь пересидеть до первой электрички.
Парень помолчал, он был таким же заторможенным, как мальчик из соседнего дома. «Дурману они тут надышались все, что ли? – с некоторым раздражением подумал Артем. – Все как мухи сонные».
– Ладно… Заходи, – посторонился парень. – Только у нас нет ничего.
– Да мне ничего и не надо, – обрадовался Артем. – Мне бы просто не на улице ночевать.
В доме было холодно, показалось, еще холоднее, чем на улице. Печь была нетоплена – странно, ночи были прохладные. Парень проводил гостя в горницу – вокруг стола собралась семья. Молодая бледная женщина с волосами, убранными в старомодную косицу и аккуратно повязанная платком, и трое детей – девочка и два пацана, близнецы. Артем девчонке улыбнулся, но она только хмуро исподлобья на него посмотрела и на четвереньках под стол уползла. Одного из мальчишек мать на руках держала, и Артем заметил, что он инвалид – одной руки у бедняжки не было.
– Ох, это где же он так? – вырвалось у него.
Впрочем, Артем тут же пожалел о своих словах – и так приперся в чужой дом без приглашения, да еще и с вопросами бестактными полез.
– Авария, – бесцветным голосом ответила женщина. – Мы все в аварию попали. Машина перевернулась в овраг… А там река. Утонула. Только через два дня вытащить смогли.
– Ничего себе! Да вам повезло, что все живы остались! Когда же это случилось?
– На прошлой неделе, – ответил хозяин дома.
– Ну ничего…. Оправитесь, – чувствуя себя полным идиотом, сказал Артем.
Ему было почему-то очень неуютно в молчаливом присутствии этих людей. Никто из них не проявлял раздражения или агрессии, они встретили незнакомца спокойно и вежливо, впустили в свой дом. Только вот какие-то эмоционально блеклые они все были, даже дети маленькие. И так странно – получается, пацан всего неделю назад в страшной аварии побывал, руку ему оторвало, но почему-то он не в больнице, а дома.
– Ничего… Привыкнем, – кивнул хозяин. – А ты сам как сюда попал?
– Я же сказал, заблудился. Тут у вас шаман один живет. Между нами – мошенник. Я к нему специально из Москвы приехал. И в итоге уезжаю ни с чем.