Старое кладбище
Шрифт:
– А, отравили тебя, – сочувственно кивнула женщина в платке.
– Почему отравили? – удивился Артем. – Ну дал он мне выпить так называемое зелье. Говорит, сейчас такое начнется, с ума сойдешь! С духами разговаривать будешь, миры другие откроются! Но ничего такого не произошло, на своих ногах от него ушел.
– Тогда что же? – нахмурилась женщина. – В лесу замерз, что ли?
Артем уже с трудом сдерживал раздражение. Как будто бы в психиатрическую клинику попал и вынужден поддерживать диалог с соседями по палате, каждый из которых в альтернативной реальности обитает.
– Ну да, –
– Здесь у нас это легко, – вздохнул хозяин дома. – Еще повезло, ты целый. Тут волков много, лис, ворон. У нас живут несколько таких, заблудившихся. У них ни глаз нет, ни губ, у одного даже ноги отъедены… А ты целый.
Артем поежился. Он давно успел пожалеть, что выбрал именно этот дом. Душу грела только мысль о том, как он расскажет о своем приключении друзьям, и даже краски сгущать не потребуется. Хотя никто не поверит, что он не преувеличивает. Жаль, видеокамеры нет, снять бы все это. Вот еще что удивительно – когда Артем незваным гостем в этот дом пришел, семья вокруг стола сидела. Но никаких развлечений у них не было. Ни чая, ни телевизора, ни игрушек у детей, ни книг, ни вязания. Просто сидели, смотрели друг на друга, вот и все.
– Я покурить выйду, если вы не против.
Муж с женой переглянулись, они выглядели немного удивленными, но останавливать гостя не стали.
– Кстати, меня Артем зовут.
– А-а. Совсем забыл, извини. Я Вадим, это жена моя, Ольга. Наши детки. Старшая Машенька. И парни – Денис и Олег.
– Очень приятно. Я сейчас. Спасибо вам еще раз, что приютили.
Он поспешил на воздух, в доме было душно так, что голова кружилась. И запах неприятный, затхлый какой-то. В деревенских домах обычно пахнет деревом, молоком, тестом, печной золой. А тут – земля да доски.
Артем присел на крыльцо и с наслаждением затянулся крепкой сигаретой. Небо было высоким и столько звезд на нем, не сосчитать, Млечный Путь даже хорошо просматривается, и когда над тобою купол такой, даже время будто бы останавливается. Все на второй план уходит, кроме Вечности.
Артем даже не сразу приметил шевеление какое-то в пышных кустах шиповника, услышал только, когда его позвали. Оглянулся – из-за кустов старик выглядывал – худой, невысокий, сморщенный, время так истончило кожу на его лице, что она как вощеная бумага была.
– Парень… – звал старик. – Зря ты пошел в тот дом, зря. Уноси оттуда ноги.
У Артема тоскливо заныло под ложечкой – ему и самому не нравилось происходящее. Сигарета немного успокоила, но вместе со словами старика в сердце вернулась тревога. Он и сам не мог объяснить, что не так. Ну, люди странные. С другой стороны, такая глухомань, живут они все оторванными от мира, ни телевизора в доме, ничего – как будто бы в безвременье существуют. Как жили сто лет назад – так и сейчас, с теми же скоростями и принципами, разве что электричество появилось в домах. Но почему тоска такая, почему в глубине души так хочется сделать нечто совершенно иррациональное – сорваться с места и убежать через темный лес на станцию, подождать утренней электрички там. Глупость же – не факт, что он даже дорогу найдет в темноте.
– Это еще почему? – шепотом спросил он.
Старик
Тяжело ступая, старик приблизился и рядом с парнем на крылечко сел. Когда сгибался, суставы его так громко и сухо хрустнули, что казалось, сейчас он в прах рассыплется. Но лицо его спокойным оставалось – не поморщился от боли. И на улыбку приветственную, вымученную, не реагировал.
– Много их там, в доме. Зря ты к ним постучался, – не глядя на Артема, сказал старик. – Самим тесно, а тут еще и ты. Лучше бы ко мне пошел, я вон там живу, – он махнул костлявой рукой в темноту, – за околицей. Один совсем, и таблички даже на доме моем нет. Тоска такая иногда, что выть хочется. Я все думал, закончится она однажды – ан нет. Летом еще ничего, птички поют, цветы вокруг. Не мои цветы, но все равно сердце радуется. А зимой – беспросветно так. Иди ко мне, парень, вдвоем нам лучше будет.
– Да что вы несете, – раздраженно отодвинулся Артем. – Какая зима, какой беспросвет? Я только переночевать к ним попросился. У меня электричка в пять тридцать утра. Я домой поеду.
Старик рассмеялся, то есть это была имитация смеха. Из его желтых губ вырвалось монотонное бульканье, лицо при этом таким же спокойным оставалось.
– Домой… – словно смакуя это слово, повторил он. – Где он, этот дом? Как до него теперь добраться. Никак. Никогда.
– Послушайте, я лучше пойду. Спокойной ночи.
– Милый, да ты, видать, не понял ничего. Мертвые же они, – тихо сказал старик.
– Что? – Артем, уже собравшийся в дом вернуться, замер, сердце его колотилось. Как будто бы в фильме страшном оказался или в дурном сне.
– Мертвые, – обреченно повторил старик. – Все тут мертвые. И ты вместе с нами. Всё отличие, что у каждого из нас дом есть, а ты – бездомный, без роду и племени. Может, дадут тебе свою землю, а может быть, и нет, кто знает. Есть тут у нас такие, как ты, пропавшие. Так и не вернулись за ними любящие. Скажи, парень, у тебя хоть есть тот, кто любит тебя?
– Да вы не в себе! – разозлился Артем.
Старик раздражал до зубовного скрежета, но перестать его слушать почему-то парень не мог. Что-то отзывалось у него внутри на слова старика.
«Мертвые же они…»
Артем посмотрел на похоронный венок на двери дома. Вспомнил надпись на траурных лентах: «Любимым Вадику, Оле, Марусе, Денису и Олежеку… Помним и любим, спите спокойно!» Вдруг в голове щелкнуло, он, как наяву, услышал слова хозяина дома. Тот ведь представился, познакомился с ним. «Я Вадим, это жена моя, Ольга. Наши детки. Старшая Машенька. И парни – Денис и Олег». Артем сопоставил, и его чуть не вырвало от волнения, прямо на пахнущее свежеструганным деревом новенькое крыльцо. Вадик, Оля, Маруся, Денис и Олежек! А ведь всё сходится. Но какой же бред! Как такое может быть?!