Старое платье королевы
Шрифт:
Спрашивать о том, что с ее величеством, я просто боялась, но он сказал сам:
– Сейчас Эве хотя бы не больно. Она просто думает, что ей шесть лет,и мама почему-то не пришла поцеловать ее на ночь. Едва сумел ее успокоить и убедить, что родители сейчас с визитом в Иссене...
Я
не могла ничего сказать. Я даже осознать это была не в состоянии: одно дело рассказы, а совсем другое – видеть, как человек меняется на твоих глазах, впадает в детство... Мне хватило и этого, а канцлер видел куда более тяжелые приступы и ничего
Но, в отличие от меня, герцог Мейнард, регент Дагнары, не мог позволить себе впасть в отчаяние. Впрочем... я ведь тоже не имела на это права. Самое большее, что я могла себе позволить: это тихонько поплакать ночью в подушку, и то не слишком долго, не то утром Нэна и горничные непременно заметят покрасневшие
глаза и доложат канцлеру, а ему хватает забот и без моих переживаний. Что я ему скажу? Что скучаю по пансиону, по подругам, строгой госпоже Увве, учителям? Или что боюсь неизвестности? Будто он сам этoго не знает... и, уверена, тоже смотрит в будущее если не со страхом, то с тревогой.
– Идемте, сударыня. – тяжелая рука легла мне на плечи.
– У нас еще очень много работы.
И я кивнула.
ГЛАВА 11
В нoчь перед праздником канцлер снова накапал мне снотворного зелья и проследил, чтобы я выпила все до да.
И хорошо – несколько ночей подряд я просыпалась с криком, снилось, будто кто-то распознал обман и толпа скандирует «Королева не настоящая!» и швыряет в меня кто гнилую капусту, кто старые башмаки... Словом, я предпочла бы не спать дo утра, но, видимо, Нэна доложила о моих кошмарах, и на помощь пришло проверенное средство.
Оно помогло. Во всяком случае, я проснулась достаточно бодрой, а не чудовищно разбитой, как после этих страшных снов, позавтракала – предстояло терпеть почти до самого вечера, не станешь е перекусывать у всех на глазах, – а после небольшой передышки предалась в руки Эм и Эн.
Девушки, судя по всему, получили превеликое удовольствие от той поездки, и прощения за то, что без спросу, пользуясь королевским именем, приказали подать им карету с королевским же гербом, просили без особенного раскаяния. Подозреваю, они ещё и разоделись, как придворные дамы, - в бедном квартале кто поймет разницу? Разве что та самая швея!
Так или иначе, они заверяли, что деньги за ночную работу выплачены мастерицам сполна, и что другие, видя этот пример, стали отказываться работать на хозяев, если те не следуют примеру ее величества. Не все,конечно, но... Тут и указ подоспел – я утвердила его на днях, поначалу долго упражняясь, чтобы скопировать подпись Дагны-Эвлоры, – об этой самой двойной оплате. Канцлер счел, что деньги это небольшие – для казны, разумеется, - а образ ее величества в глазах простых людей должен засиять, как лик Богини. Так и вышло, судя по докладам...
Конечно,
не полагается, а тем же швеям и пoварам – вполне. Только сперва ещё нужно доказать, что работал ночью не потому, что не успел сделать все днем, а потому, что хозяин приказал. А для этого нужна подписанная бумага, но не все хозяева согласятся на такое...
– Одо, может, зря вы это затеяли? – спросила я однажды, прочитав утреннюю газету, передовица которой кричала о
беспорядках из-за нового указа.
– Не я, а мы. А точнее – вы.
– Но вы это... м-м-м... санкционировали.
– Да. Наблюдайте теперь, как рабочие требуют положенное им по праву.
– Я не понимаю, – осторожно произнесла я, - это хорошо или плохо?
– Лучше, если они станут делать это с ведома и попущения официальных властей, нежели самостоятельно. Вы же хорошо учили историю в этом вашем пансиое, не так ли?
Я кивнула: верно, совсем недавно вспоминала о восстании в Иссене.
– Главное – простой люд вас боготворит, - добавил канцлер. – Я имею в виду – ее величество. Пускай эта прибавка для многих составит медный нар, но...
– Для многих это вопрос выживания, – перебила я.
– Медный нар – столько стоит большая лепешка. Ее хватит, чтобы накормить детей. Не досыта, но с голода не умрут. Если,конечно, хлебопеки тоже не слишком поднимут цены...
– За этим следят особо, не переживайте. Пример Лариды
перед глазами, – он потер переносицу и криво усмехнулся.
– Видите, какой это клубок? Или не клубок даже, не знаю, как и назвать... Одно тянет за собой другое,и так до бесконечности. Дались вам эти несчастные швеи!
– Именно что несчастные!
– Остыньте, сударыня. Спросите лучше: впечатлилась ли графиня Ларан вашим рассказом, пускай даже в моем весьма кратком и сухом изложении.
– Судя по вашему вопросу – более чем...
– Скоро она пришлет вам пространное письмо, уверен, и попросит аудиенции, чтобы испросить позволения отбыть с инспекцией.
– Вот и хорошо... – вздохнула я. – А шахты?
– Дело понемногу движется. Отца вашей Эриль отыскали без труда. Он поначалу не поверил своему счастью: думал, никогда уже не придется заниматься горным делом. Сейчас что-то исcледует в районе затопленных шахт, не один, разумеется. Посмотрим, что скажут...
– А... ее величество?
– Эве по–прежнему шесть лет, - канцлер отвернулся. Мне показалось, профиль его сильно заострился с момента нашей первой встречи, а ведь времени прошло всего ничего. – А может,и меньше. Она узнает меня, даже удивляется, почему я такой старый. Зовет маму и отца. Но, повторяю, сейчас ей хотя бы не больно...