Старость шакала. Посвящается Пэт
Шрифт:
– Ммм! – опрокинув бокал, хозяин удовлетворенно поджал губы. – Великий день! Ешьте, пейте, не стесняйтесь!
Сам он, похоже, только и ждал, чтобы наговориться, пока остальные будут жевать.
– Великий день! – повторил Майкл. – И великая сделка – это если быть предельно скромным.
Вежливые ухмылки, внутрикорпоративная ирония в допустимых пределах.
– Как говорят в таких случаях, наши предки вкалывали ради этого дня. Ну да, так оно и есть: вся история человечества –
Мелькание рук над блюдами, удивляющих композициями из треугольников пиццы и роллов на одних и тех же тарелках.
– Получается, и наш час настал. Выходит, поглотили.
Старт сеанса синхронного пережевывания.
– Все вы уже конечно, в курсе всего, но раз уж мы выпиваем и закусываем по поводу, то неплохо бы этот повод официально озвучить. А кто это сможет сделать более официально, и даже официозно до смертельной скуки, чем ваш покорный слуга.
Веселое позвякивание вилок о тарелки, небывалое для официоза раскрепощение.
– Итак, магазин Хаксли теперь часть империи «Теско». Поздравим себя с этим событием!
Массовое замешательство, вызванное необходимостью высвободить ладони в условиях крайнего дефицита свободного места на столах. Разрозненные и оттого робкие хлопки.
– Конечно, это веха. Это день, который запомнят и, поверьте, причина такой уверенности кроется не только в сумасбродстве и высокомерии вашего директора.
Ухмылки, означающие скорее преданность, чем согласие с тем, что директор – действительно высокомерный и малоприятный сумасброд.
– Крупнейшая торговая сеть страны и крохотный магазин продуктов из мяса не в самом центре далеко не главного города Англии. Что, черт возьми, между ними может быть общего? И кто кому интересен: они нам или мы им? Судя по результатам сделки, мы им, разве не так?
Вторичное пополнение персональных сосудов шампанским. Надо быть готовым поднять бокалы одновременно с шефом.
– Кстати, хочу разъяснить все, для всех и сразу. А я не настолько оторван от жизни коллектива, чтобы не понимать, что означает это все и это для всех. «Буду ли я и дальше и работать и сколько буду получать» – вот основа основ корпоративной лояльности. Или я не прав?
Общее молчание, напряженность которого скрашивается лишь нарочито непринужденным пожевыванием.
– Не буду дальше мучать неведением: все останется как есть.
По-прежнему молчание, в котором, однако, не скрыть внутреннего ликования.
– Для всех, кроме одного человека. Для меня – ведь я больше не хозяин.
Всеобщий нервный, хотя и сдержанный смех. Кульминация повествования, искупление за напряженное ожидание.
– Смейтесь, смейтесь!
– Майкл, вряд ли наших коллег заинтересует столь скучная информация, – вмешивается Мерил Хаксли, одаривая всех обворожительной и натянутой улыбкой.
– Ну почему же? Я-то как раз уверен, что сейчас, когда с их собственным положением, слава богу, все в порядке, наших коллег интересует именно этот вопрос. На каких условиях Майкла Хаксли оставляют управляющим.
Неловкие улыбки, переглядывания, шаркание ногами, покашливание. Не вполне убедительная реакция на неожиданную агрессию.
– Пятнадцать процентов. Мало? С учетом зарплаты управляющего – вполне, я считаю, достойно. Ах, да, – Поморщившись, Майкл ставит бокал на стол. – Я же забыл про сумму, которую мне выплатила «Теско» за продажу бизнеса.
– Майкл!
Шипение супруги никак не сказывается на поведении главного живущего из рода Хаксли. Испорчено ли у него настроение, или он вошел в азарт, сказать трудно, но остальным от этого не легче. Никто не понимает, как вести себя в сложившейся ситуации.
– Двенадцать миллионов фунтов стерлингов. Ну, или самую малость больше. Неплохо, да? Для нас – неплохо, для «Теско» – как ворсинка на стофунтовой банкноте. Соскреби ее ногтем – разве от этого купюра уменьшится в достоинстве? Они платят деньги и ничего не теряют, нас покупают, и вот уже у нас нет ровным счетом ничего своего. Ну разве мир не прекрасен?
Он поднимает руки и закатывает глаза к потолку.
– Как же я мечтал об этом мгновении! Как я ждал этого дня! Дня, когда рушатся мечты безумца о революции!
Сейчас Майкл – единственный по-настоящему счастливый человек в этом помещении. Его глаза горят, он не вполне справляется с собственной жестикуляцией. Неудивительно, что он выглядит как безумец.
– Да-да, друзья мои! Революция – это бред, мираж, мечта идиота. Как же я заблуждался! – он так сильно бьет себя по лбу, что от звона вскрикивает Лора Хаксли. – Что за чушь: «мелкие собственники как гегемон революции»! – Майкл кривится, пародируя, видимо себя. – То же мне, революционеров нашел! Поганые крысы! Трусливые шлюхи! Видели ли вы когда-нибудь трусливых шлюх? Так вот: они существуют и они – владельцы маленьких бизнесов. Такие вот майклыхаксли, перемывающие кости правительству за высокие налоги и дрожащие от одного слова «коммунист». Коммунистов они боятся. В начале двадцать первого века! Ну и не кретин же после всего этого ваш новый управляющий?