Староста боевого факультета

Бартенева Анастасия

— Отбой был два часа назад — раз! Ты пила алкоголь на территории Академии — два! Кому-то пора в кроватку — три!

— Решил занять моё место «Старосты», Зерхо?

— Решил положить спать строптивую, раненую злюку, — прошептал я ей на ухо, от чего девушка всполошилась и посмотрела на меня вопросительно.

— Вот только не надо мне говорить, что повязка под чулками — это новый писк моды! — перебил её я, отрезая любое оправдание или вопросы.

Под взглядами остальных я унёс Цербера в её комнату и усадил на постель. Затем вышел к гостям и сожителям, и объявил,

что праздник окончен. Девочки под присмотром КовЭра пошли к себе. Сангр и Деггер быстро вернули мебель на места, а я выкинул улики нашего нарушения и поставил посуду в раковину.

Террария тут же отодвинула меня от крана, сказав:

— Я помою! — сестрица кивнула в сторону комнаты Старосты. Чмокнув малую в висок, я пошёл в «логово» Цербера.

***

В тёмной комнате за четырнадцать дней я изучил всё досконально. Сколько шагов до кровати, до окна, сколько подушек в изголовье постели, какой толщины ворс пледа, сколько бутонов орхидей в цвету и сколько опало на пол за прошедшее время. Сейчас же в нём изменилась лишь одна деталь — в ней находилась хозяйка комнаты, что, стоя у распахнутого окна, гладила ядовитый плотоядный цветок, который ластился, как щенок, к её руке.

Я прошёл привычные семь шагов и замер за спиной Старосты, ощущая аромат её тела. Хотелось развернуть девчонку к себе и прильнуть к сладким, хмельным устам, опрокинуть на постель и наконец-таки поиграть по-взрослому.

«Но в этом-то и беда — она выпила, я выпил. Не хочу так…Хочу всё остро ощущать, а не помнить радужную пьяную картинку!»

— Ты уйдёшь? — сорвалось с губ то, что терзало с начало вечера.

— Да… — прошептала она, не оборачиваясь.

— Скоро?

— Как поправлюсь, — честно ответила она.

— Что случилось? Почему ты вся…такая? — спросил я, протягивая к девушке руку и опуская ворот её безрукавки. Под ним виднелся яркий синяк с кровавой бороздой.!!!!Как ни странно, Лай не дергалас и не пытала скинуть мою ладонь с себя. Притихла в ожидании и просто смотрела в даль, думая о чём-то своё.

— Сопровождала делегацию через Сальярию. На нас напали — пришлось биться.

— Кто? — прорычал я и засверкал глазами.

— Зерхо, тебя это не касается! Делегация — цела, противник — наказан! Остальное не важно!

— Мне важно… — отозвался я и крутанул Старосту, чтобы заглянуть в любимые ядовитые глаза. — Хочу знать, что с тобой всё нормально.

— Со мной всё нормально, Зерхо! Иди спать — завтра занятия!

— Пока не покажешь ранения, и я не удостоверюсь в твоих словах, — шага не сделаю! — уверенно проговорил, не разрывая зрительного контакта.

— По пруду соскучился? Прошу, не зли меня, и ступай к себе. Как ты сказал: «отбой уже был»!

Обхватив талию Лай, я встал к ней вплотную.

— Ну, пруд так пруд. Искупаемся вместе. Ты ведь не можешь меня туда кинуть, если я приклеен к тебе?

— Зерхо?! — взвилась Церберша.

— Тайрен! Зови меня — Тайрен.

— Зерхо… — стояла на своём Лай. — Ну отстань ты от меня! — устало взмолилась Староста.

— Отстану, если покажешь свои ноги и спину.

— Да твоё пламя! Ладно, смотри. А затем —

проваливай! — сдалась она.

Подхватив коротышку на руки, усадил её на постель и, держа одной рукой за щиколотку, стал снимать второй рукой гольф с другой ноги. Я кожей ощущал, что Лай сосредоточенно наблюдает и выжидает момент, чтобы меня спровадить через портал, но я не давал ей такой возможности. Держал то за запястье, то за щиколотку, а заглядывая под кофту, где был один сплошной синяк, вообще, обнаглев, приобнял за талию и, уложив на кровать в мягкие подушки, навис над ней.

Но даже та поза, в которой мы прибывали, не возбуждала от осознания простой истины — Лай ранена. И все мои фантазии, если воплотить их в жизнь, причинят ей лишь дискомфорт и страдания. Поэтому Мрака пришлось загнать подальше с его пошлыми намерениями, да и он сам перестал царапаться, когда мы увидели весь масштаб ранения.

Ссадины и синяки, глубокий порезы, сломанное ребро, от чего Лай не вздыхала полной грудью весь вечер. Алкоголь она тоже пила для приглушения боли видимо. Колени разодраны, внутреннее повреждение связок, что уже почти исцелилось, на руках иллюзия, что явно скрывала её сбитые костяшки.

— Зерхо, ну хватит! Ты же и так видишь, что всё относительно в порядке!

— Сними иллюзию, пожалуйста, — вежливо попросил я. И видимо мою просьбу услышали.

— Вот же…упёртый! Ну, смотри! — вздохнула Староста и, понимая, что я не отстану, скинула лишь часть, но и этого хватило. Скулы сжались, скрипнув зубами, поднял на Лай пылающий взор.

— Ты реально смертница! Всё это время в таком состоянии ходить и улыбаться?! Ты спишь сегодня со мной. И это не обсуждается. Ты должна исцелиться, значит, опять израсходуешь резерв и замёрзнешь! Это же так у вас, чокнутых Сальярцев, работает?! — И не дожидаясь её возражений, перевернул Лай в кровати и, не раздеваясь, устроился на подушках вместе с ней. Староста ткнула меня в ребра локтём и тут же сама зашипела от боли.

— Уйди…прошу тебя, уйди! Я ненавижу, когда люди видят мою слабость…мои изъяны!

— Заткнись, Староста. Просто заткнись сейчас, пока я тебя не отшлёпал! Ей богу доведёшь меня до ручки, и я разложу тебя на кровати, не заботясь о твоём комфорте!

— А ты когда-нибудь о нём заботился…с другой девушкой? — приподняв голову с подушки, я поймал светящийся взгляд. Она говорила чётко и уверенно с долькой пьяного интереса. И я никогда бы не подумал, что реально призадумаюсь.

«А доставлял ли я партнёршам удовольствие? Было ли им со мной хорошо?»

Мрак тут же подкинул пару тройку картинок с разными девчонками. Они изгибались под нами, стонали, шептали наше имя, бурно доходили до финиша, царапались и кусались, но не от боли, а от страсти и наслаждения. Их эмоции были натуральными, не фальшивыми, что давало основание полагать, что они с демоном доставляли своим женщинам удовольствие. Всегда. Только никогда не углублялся в их чувства и не отвечал на них, оставаясь слепым и глухим в этом плане. Все они были по-своему хороши, но воспоминания сейчас были блеклыми, словно с последнего секса прошло лет десять.