Старосветские убийцы
Шрифт:
— Доктор, мы не на консилиуме, — вмешался генерал. — На птичьем языке щебечите с немецкими профессорами. А с нами, будьте любезны, по-человечески!
— От недостатка кислорода. Веревка лишила его возможности дышать. Потому в легких лишь остатки воздуха, и звук, будто в барабан бьешь!
— Этого, значит, задушила, — сказал Веригин. — Изобретательная женщина Элизабет! Всех убивает по-разному.
— Сомневаюсь я насчет женщины, ваше высокопревосходительство! — возразил Тоннер. — Конюх мужик крепкий!
— А когда Савелия утопили? То есть придушили? — спросил Киросиров.
— Судя по степени разложения, тело в воде пролежало часов двенадцать, — сообщил Тоннер. — Возможно, Савелия убили сразу после обеда, когда он, собственно, и исчез.
Терлецкий спросил у Глашки:
— Ничего он про княгиню Елизавету не говорил? Мол, гаплык ей, или что-то в этом роде?
Девушка помотала головой.
— Да что он мог знать? — усомнился Киросиров.
— Он точно знал, уехала княгиня утром или нет, — напомнил Тоннер.
— Северскую и пастух видел, — напомнил Веригин.
— Он видел издалека чагравого мерина с наездником, — заметил Тоннер. — Была ли то княгиня или нет — неизвестно.
— Была иль не была? Вот в чем вопрос! — с пафосом продекламировал Павел Павлович и напомнил Роосу: — Опять-таки ваш Шекспир!
Этнограф согласился:
— «Гамлет, принц Датский».
— Не пойму, что за границей с образованием? — проворчал Веригин. — Говорю ему: Шекспир, а он в спор. Какого-то принца приплел…
— Неуч, — поддакнул урядник. — Пойдемте в дом, что-то зябко.
Все не спеша направились в усадьбу.
Рухнов украдкой наблюдал за Митей. Подойдя к покойнику, юноша сильно задрожал, а потом крепко задумался. Словно силился принять какое-то решение и никак не мог. Когда все пошли к буфетной, чтобы через черный вход войти в дом, юноша тихонько отделился от компании, обогнул флигель старой княгини и исчез из поля зрения.
— Денис, — шепотом позвал Михаил Ильич Угарова, зашедшего вперед него в дом. — С моей хромотой за молодыми ногами не успеть. А наш друг Митя куда-то направился. Надо бы проследить!
— Подозреваете? — так же шепотом спросил удивленный Денис.
— Не то слово! Я вчера утаил кое-что. Знаете, не хотел разжигать ненужные страсти. Ведь и Тучин, и Карев влюблены в одну особу. Я думал, Митя вечером к ней направился…
— Как? И он из дома уходил?
— Да, но потом выяснилось, что я ошибся. Не посещал он Машеньку, куда-то в другое место бегал. И ничего про то не сказал.
— Я согласен, это подозрительно.
— Денис, не теряйте времени. Попытайтесь выяснить, куда сейчас Митя пошел, и будьте осторожны.
Михаил Ильич по-отечески перекрестил Угарова, и тот поспешил через дом к центральному выходу.
Глава
Тоннер вместо завтрака направился к пациентам.
Анну Михайловну он обнаружил в кресле. Сиделка пояснила, что барыня, как проснулась, тотчас приказала ее посадить!
— Вот как, и говорить может! Это хорошо, — обрадовался Илья Андреевич. Если речь вернулась, значит, апоплексические удары были несильными, и есть надежда на полное, а главное, быстрое выздоровление.
Тоннер принялся считать пульс.
— Кто? — вопросительно уставилась на сиделку Северская.
— Тоннер Илья Андреевич, доктор медицины из Петербурга. — Медик представился сам, внимательно разглядывая пациентку.
Наметанный глаз тотчас подметил последствия вчерашних ударов. Половинки лица несимметричны: правая, из-за ослабевшего тонуса мышц, словно утюгом разглажена, даже старческие морщины не заметны. И глаза разные: левый раскрыт широко и внимательно разглядывает Илью Андреевича, а на правом веко опущено, зрачка почти не видать.
Анна Михайловна попыталась кивнуть и прошамкала:
— Северская!
— Очень приятно! Что же, пульс сегодня и крепче, и ритмичней. Теперь попрошу высунуть язык.
Старушка приоткрыла рот, и Тоннер при помощи маленькой серебряной ложечки его осмотрел. Как и ожидал, язык слегка перекошен вправо.
— Отлично! Можете шевелить пальцами?
Анна Михайловна послушно выполняла просьбы: на правой руке затруднений не было, пораженная ударом левая слушалась хуже.
— Помираю? — спросила Северская.
— Всех нас переживете, — улыбаясь, пообещал Тоннер.
В комнату вошел Глазьев, и старуха сразу скривилась.
— Настойка, тьфу! — сообщила она.
— Больше давать ее не будем, — заверил Илья Андреевич.
Один симптом радостней другого: пациентка в уме, при памяти, и изъясняется уже не отрывочными словами — первое предложение произнесла. Тут же прозвучало:
— Где…
Тоннер напрягся. Если спросит про сына, что отвечать? Могла и забыть о его кончине. А если напомнить, вдруг повторный удар последует? К облегчению доктора, Анна Михайловна задала другой вопрос:
— …Митя?
Илья Андреевич пожал плечами.
— Наверное, завтракает. Кстати, вам тоже следует подкрепиться.
Старуха в знак согласия кивнула.
— Начните с легкой пищи — творожок, простокваша. Если к вечеру почувствуете себя лучше, можно будет и бульончика выпить.
— Васю похоронили? — вдруг спросила Анна Михайловна. В глазах ее не было ни отчаяния, ни слез.
— Похороны завтра, сегодня тело повезут в церковь. Я бы не рекомендовал…
— Из окошка погляжу, — сообщила старуха и тихо добавила: — Попрощаюсь.