Старосветские убийцы
Шрифт:
— Савелька-то с какого бока приплелся? — удивилась Анна Михайловна.
Терлецкий охотно пояснил:
— Ему Настя поручила аж две задачи. Ранним утром прокатиться по полям на чагравом мерине, чтоб окрестные крестьяне заметили…
— В женском платье, что ли? — удивилась старуха.
— Про платье не знаю, — признался Федор Максимович. — Вряд ли! Лошадь издалека видна, а наездник нет. Пастух подтвердил, что видел чагравого мерина, этого было достаточно. Второй задачей Савелия было сообщить на допросе, когда обнаружат
— Никогда Савелий мне не нравился, — промолвила Анна Михайловна. — Забудет выполнить приказание и врет прямо в глаза. Доврался…
— Выслушав Савелия, Никодим испугался, — в который раз продолжил Терлецкий. — Знал: если старшего конюха хорошенько тряхнут, выложит все, как миленький. Тогда Никодиму — каторга, а покойнику князю — вечный позор. Егерь дал приятелю поручение — вывести на аллею спрятанного еще утром в лесу Султана. Мерина найдут, решат, что сбросил где-то наездницу, начнутся поиски, но никому и в голову не придет искать княгиню в подвале у Никодима.
— А меня искали? — поинтересовалась Северская у урядника.
— Сегодня, после возвращения из церкви, хотели приступить, — покраснел Киросиров. — Вчера уже темно было…
— Никодим запретил конюху возвращаться в усадьбу, предложил встретиться у пруда, помянуть князя. — Терлецкий отпил воды из стакана. — Посидели, выпили напоследок, после чего егерь придушил, а затем и утопил друга.
— Каков негодяй, приятеля не пожалел! — возмутился Растоцкий.
— Он очень переживал! — снова подал голос Митя. — А когда Ваньку за вепря решили выдать, всю ночь рыдал!
— Плакал волк над козленком, — усмехнулся Киросиров. Он огорчился — получалось, что урядник вовсе участия в расследовании не принимал. — А вы, юноша, долго за спиной Федора Максимовича отсиживаться думаете? Встаньте-ка! Расскажите сами о своих художествах! — обратился он к Мите.
— Митя ни в чем не виноват! — встряла Анна Михайловна.
— Это, сударыня, не вам решать! — оборвал урядник. — Вставайте, вставайте!
Побледневший юноша поднялся.
— Ну-с, ваше сиятельство! — потер руки Киросиров. — Слушаем-с!
— Никодим утопил Савелия и пошел в усадьбу, — чуть заикаясь от волнения, начал Митя.
— Зачем? Вам доложиться, кого успел убить, а кого нет? — перебил его Киросиров.
— Конюх ему сказал, что у Анны Михайловны удар. Вот и зашел проведать. А мне он бумажки хотел показать.
— Какие бумажки? — заинтересовался Рухнов.
— Он сказал, в лесу нашел. «Посмотри, — говорит, — нет ли среди них векселя, а то я неграмотный!»
— А про вексель Никодим откуда узнал? — удивился Михаил Ильич.
Митя пожал плечами.
— Снова я! — повинился генерал. — На заимке Никодиму сообщил.
— Постойте, постойте, — привстал с места Роос, пролистал назад в блокнотике несколько листков. — Я правильно
Этнограф покосился на Лидочку Растоцкую. По просьбе Веры Алексеевны в этот вечер ему переводила она, практиковалась во французском.
— Правильно, правильно перевели, — недовольная, что этнограф все записывает, сказала Анна Михайловна. — Что, в армии, писарей нет? Никодим неграмотным был!
— Я просмотрел бумажки, — продолжил Митя. — Ничего интересного: распорядок дня, куда поехать, с кем встретиться, но писано рукой Елизаветы Петровны. Я ее почерк знаю.
— Я всегда дела с вечера планирую, на листочке записываю и в карман платья кладу, чтоб не забыть спросонья, — пояснила Елизавета Петровна.
— Я удивился, — сказал Митя, — спросил у Никодима, где взял. Тот замялся, сказал, в лесу нашел. Но я по глазам понял: соврал он.
— Дальше что? — поторопил Киросиров.
— Решил проследить, куда Никодим направится. Темно было, дождь хлестал, он хоть и охотник, да меня не заметил. Когда я вслед за Никодимом зашел в дом, платье лежало у него на верстаке. Отпираться было бесполезно, и егерь все мне рассказал.
— Я не поняла. А платье ему зачем было нужно? — спросила Суховская
— Платье Никодиму Настя сунула, чтобы он приодел княгиню перед смертью. Не в сорочке же Елизавета Петровна по полям скакала, — пояснил Терлецкий.
— Так, так, так, — процедил Киросиров. — Получается, вы со вчерашнего вечера знали, что произошло и где княгиня?
— Да, — согласился потупившийся Митя.
— Почему не освободили ее?
— Никодим сказал, что живой ее не выпустит. Раз она Василия Васильевича отравила, он должен отомстить. И добавил: «Зато вы, Дмитрий Александрович, князем станете!»
— Надо было скрутить подлеца! — воскликнул Киросиров.
— Да он с тремя такими, как я, справится! — ответил юноша и тут же поправился: — Справился бы. Я пытался ее спасти! Пытался объяснить ему: «Что толку в ее убийстве, если без векселя меня из Носовки вышвырнут?»
— Свои, значит, цели преследовали, — потер руки Киросиров.
— Тогда Никодим снял кусачки со стены и в подвал ринулся. «Щас, — сказал, — узнаем, где вексель». Я испугался и за ним. Говорю, сам побеседую. Елизавета Петровна спала. Никодим целый день поил княгиню зельем, есть не давал. Я потормошил, она очнулась, заулыбалась. «Митенька!» — говорит. Я спросил: «Вы вексель куда спрятали?», а она в ответ: «В бюро положила» — и снова заснула. Я ее и водой холодной поливал, и по щекам бил. Спит — и все. Я знал, что в бюро векселя нет, но Никодиму не сказал. И слово с него взял, что до утра, пока вексель не сыщу, он ее не убьет. Время пытался выиграть. А утро вечера мудренее…