Старс Unforgiven
Шрифт:
Им оказался маленький драгоценный камешек, размером с наперсток. Он светился приглушенным, довольно скромным светом, но во тьме этого подземелья казался настоящей путеводной звездой. Стоило мне только подобраться к нему достаточно близко, как узкий коридор практически выплюнул меня на открытое пространство. Я оступился и свалился на колени, упираясь ладонями в холодный пол. Несколько секунд на моем лице блуждала радостная улыбка и я не смог отказать себе в удовольствии резко выпрямиться и закричать:
— Сво-бо-прфр, — ладони Тени мгновенно закрыли мне рот и, невзирая на мой мычащий протест, он потащил меня в сторону от света.
— Кто-то кричал? — грозный голос,
Тени пришлось затолкать меня в ближайший угол и «накрыть» собственным телом, чтобы хоть как-то спрятать. Через несколько секунд я увидел тех, кто приполз на мой опрометчивый крик. Их вряд ли можно было ассоциировать с чем-то, живущим на земле. Дымчатые, булькающие, белые тельца, напоминающие одновременно сладкую вату, взбитые сливки и попкорн. Состоящие из неравномерных шарообразных сегментов, их тела не имели четкой формы, они могли без труда протиснуться в тот самый узкий коридор по которому я пробирался невообразимо долго. Передвигались твари посредством тонких, похожих на паучьи, лапок, торчащих невпопад из разных частей воздушного тела. Более-менее привычной для землян была только голова, отдаленно напоминающая насекомообразных нашей планеты. Морды усыпаны мелкими красными глазками, угрожающе мерцающими во тьме, изо лба торчали длинные антенны, дотошно исследующие все вокруг. Не слишком большие — около полутора метров в длину и полметра в высоту. Этакие воздушные гусеницы из сна шизофреника: одновременное сочетание мягкости и грубости.
На этих тварей было неприятно смотреть, точно такие же эмоции я испытал, когда впервые увидел солтборнов. Вечнопламенные же наоборот — выглядели достаточно интересно, но не отталкивающе, в отличии от всех этих монстроподобных особей.
В комнату со светящимся камнем их приползло трое, один тут же отправился прочесывать узкий коридор, остальные устроились в середине комнаты и замерли, по очереди приподнимаясь и водя усиками из стороны в сторону. Я думал, что они вот-вот нас заметят и тогда придется нам с Тенью расхлебывать плоды моей неосторожности.
— Может на третьем уровне? — предположила одна из гусениц.
— Он пошел проверять тоннели, — другая вплотную подошла к проходу во тьму подземных катакомб. — Может его позвать?
— Пускай проверяет, — мотнула телом первая гусеница. — Ему не нравится сидеть без дела, а я хочу поспать.
— Это же здесь случилось? — спросила вторая гусеница.
— Что случилось?
— Ты знаешь. Рождение. Так говорят, что он родился здесь.
— Это только легенды, — первая гусеница отмахнулась. — Случилось задолго до того, как мы захватили этот этаж. Такие байки плетут про любой из этажей, кроме самых верхних разве что. Там живут одни одичавшие ублюдки, им не до историй, — гусеница забулькала, имитируя смех.
— Мне бы хотелось с ним повстречаться, — задумчиво произнесла вторая.
— И стать для него обедом? Или завтраком? На ужин ты точно не тянешь. Не говори глупостей, если он и родился здесь, то надолго не задержался. Сразу отправился ниже и там снискал славу. Я же говорю тебе — то были совсем другие времена. Или на что ты надеешься? Что один из Великих Едоков решит поностальгировать и подняться к нам на этаж?
— Все может быть, — уклончиво ответила гусеница. — Никогда точно нельзя знать, какой будет твоя судьба.
— От твоих нелепых речей я захотел есть, — вздохнул первый. — И спать. Хватит этих пустых мечтаний, возвращаемся
Циничная гусеница первой покинула комнату, вторая чуть помедлила, но вскоре присоединилась и, цокая лапками, они отправились по своим делам.
— Что это за штуковины? — прошептал я, когда опасность миновала и Тень убрал ладони от моего рта.
— Враги, — прозаично ответил он. — Тут все — враги. Кроме участников рейда. Никому не верь, со всеми сражайся — других советов я тебе не могу дать. Пока что, нам надо выбраться из темницы, вернуть твои способности и спасти Оракула Женьку.
— В этом с тобой не поспоришь, — согласился я. — Тогда иди первым, если тебя заметят, я смогу спрятаться и вновь тебя призвать.
— Вообще-то, я не подписывался быть таким «живым щитом», — принялся ворчать Тень, но роль свою принял беспрекословно. И в кого у него был такой скверный характер?
Теперь мы поменялись ролями — Тень шел впереди, а я осторожно следовал за ним, стараясь двигаться почти беззвучно. На смену узким коридорам подземелья пришли обычные, широкие, вот только теперь, потолки оказались настолько низкими, что мне приходилось двигаться пригнувшись.
— Похоже, это место делали специально, чтобы люди чувствовали дискомфорт даже от простой ходьбы, — желание ворчать было сильнее разумного желания не привлекать внимания тех гусеничных зефирок. Думаю, я просто не хотел, чтобы и без того давящая тишина, сильнее сжимала виски напряжением.
— Так и есть, — легко согласился Тень. — В давние времена это место было тюрьмой как для заключенных, так и для самих тюремщиков. Попав сюда, ты уже не мог найти путь на свободу. Оставалось только гнить здесь и совершенно не важно: сидел ты в кромешной тьме камеры или расхаживал по коридорам с тусклой лампой в руках.
— Но он смог сбежать?
— После его побега место закрыли. Чтобы больше никогда не повторить подобной ошибки. Население этой темницы, узников и стражников, казнили в один день. Их вывели на площадь и повесили. Но знаешь, что самое смешное?
— Каждый из них улыбался, впервые за долгое время увидев солнце и почувствовав чистый ветер свободы на своих лицах? — я уже не удивлялся, когда посторонние идеи и смыслы находили дорогу в мои мысли.
— Именно так, — улыбнулся Тень. — Мы наблюдали за этим великим событием, надежно спрятавшись. Нас так и не нашли, не смогли обнаружить, а мы смотрели, как одного за другим их подводят к эшафотам, заполонившим площадь. В их глазах не было страха, только легкость от того, что они наконец-то избавляются от бесконечных мучений.
— Вы не могли спасти их?
— В каком-то смысле, мы именно так и сделали, — кивнул Тень. — Существа, жившие здесь, они чем-то напоминали людей земли. Схожие тела, схожие мысли, да и цели не особо отличались. За той лишь разницей, что у них были скверные, проклятые души и черствые сердца, они не умели радоваться и не умели любить. Но, знаешь что? Я думаю, они очень хотели бы этому научиться. Если бы существовал хоть кто-то, кто показал бы им как.
Бесконечность однообразных заниженных коридоров закончилась и мы пробрались в довольно широкую комнату. Чем она была раньше? Гостиной или, быть может, спальней стражников? Я рассмотрел более сотни одинаковых кроватей — грубая темная древесина, сбитая кривыми, толстыми гвоздями. Спустя время дерево распухло от влаги и сырости и теперь выдавливало из себя эти железки, свисавшие как гнойники и наросты из кожи. Ржавые и искривленные, они уже едва держались внутри, грозя вывалиться в любую секунду.