Старшая сестра его величества. Богатство. Шаг 1
Шрифт:
Она говорила слишком громко, бесцеремонно считала мои деньги, размахивала руками, но ее глаза горели искренним восторгом, она восхищалась тем, что я сделала. И это сглаживало неприятное впечатление.
И с деньгами у Ихри был полный порядок. Она отчиталась, сдав все до последней гринки. Не путалась, не заикалась, не терялась. Сразу было видно, что девица опытная, старательная и очень хочет у меня работать. Получив оговоренные десять процентов от продаж, Ирха довольно рассмеялась. Ее чистый доход составил целый филд.
– Спасибо, Елька, – она виновато улыбнулась, – я боялась,
– Прибегай, – кивнула я и рассмеялась. Сердиться на Ирху не получалось, хотя ее слова прозвучали обидно.
Утром Ирха примчалась ни свет ни заря. Я только проснулась и еще лежала в постели, закрыв глаза и уговаривая себя вылезти из-под теплого одеяла в холодную избу, чтобы затопить печь. Стук в окно оказался полной неожиданностью. Я вскочила и, пробежав на цыпочках по обжигающе ледяному полу, выглянула в окно. Радостная физиономия Ирхи сияла ярче летнего солнца.
Я еще ни разу не выезжала на ярмарку так рано. Да, и зачем. Пока не наступит поздний зимний рассвет, там все равно никого не будет.
Но делать нечего. Не гнать же трудолюбивую работницу. Пришлось накинуть шаль, сунуть ноги в меховые тапочки, открыть дверь и пустить Ирxу в дом.
– Елька, – ввалилась она в избу, окутанная паром, – ну, и холод сегодня. Взвару надо много, хорошо брать будут. Я тут подумала, а может взять сани побольше, да сразу два горшка поставить? Ну, чтобы по два раза туда-сюда не мотаться? У тебя же есть два больших горшка, я видела. Давай мы и во второй угли насыпем, а? Я уже сани приволокла… мне Гриха их нашел. И бортики приколотил, чтоб горшки не свалились. А то вчерась сани так на кочке качнуло, чуть горшок с пивом не упал. Хорошо Нюнь подхватить успел.
– Тише ты, неугомонная, – рассмеялась я, – дети спят. Ты чего так рано прискакала-то? До рассвета еще долго.
Ирха потупилась и, выдержав паузу, призналась со вздохом.
– Холодно дома-то… я вчерась все деньги потратила. За комнату отдала, еду купила, а на дрова не хватило. Пара поленьев было, мы вчера ужин сготовили. Мамку я с утра к Грихе отвела. Она к нему подрядилась по хозяйству помочь. А я вот… Думала, может тебе чем помогу.
– Сказала бы, – закуталась я в теплую шаль поплотнее, – я б тебе на дрова одолжила.
– Нет, – мотнула головой Ирха, – мой батька всегда говорил: ежели в долг чужие деньги берешь, то отдавать свои приходится. А на свои всегда нужда есть. Дак, что там с санями-то? Поставим второй горшок? Жалко прибыли-то упускать.
– Поставим, – рассмеялась я.
На первый взгляд Ирхина идея возить на санях два горшка вместо одного должна была сэкономить только время на поездку домой за новой порцией взвара, но неожиданно для меня выросли и продажи. Если обычно я продавала четыре горшка напитка, то Ирха продала почти шесть. И это было удивительно.
К обеду, когда наш рабочий день закончился, я отсчитала десять процентов от выручки и вручила девице полтора, честно заработанных, филда. А потом с улыбкой протянула
– Держи! Это тебе за идею. Ты молодец, Ирха…
– Мне?! За идею?! – она растерянно хлопала глазами, а потом шмыгнула носом и обиженно заявила, – я же не за деньги! Я же хотела людям как лучше сделать! Я же слышала, как они говорили, что мало ты, Елька, взвара привозишь… вкусный у тебя взвар-то… а ты мне деньги…
Она отвернулась, тяжело вздохнула, вытерла рукавом тулупа намокшие глаза и, не поворачиваясь, спустилась с крылечка, где мы проводили расчеты. А я осталась стоять с монетой в руках.
– Ирха, стой! – я отмерла и сбежала со ступенек, догоняя Ирху. – Стой! – Схватила ее за рукав, развернула к себе лицом и неожиданно для себя обняла, прижимая к себе. – Ты что, дуреха, выдумала?! Да, я разве же со зла? Я же тебе благодарна за придумку твою!
Ирха всхлипнула и вдруг разревелась, обнимая меня в ответ.
– Папка мой, – рыдала она, – всегда говорил, коли гринка не тобой заработана, не тебе ей и владеть. А коли возьмешь, так будь готова потом втридорога заплатить… а я не хочу так… не хочу снова все потерять! Не надо мне этого филда! Вон, лучше Нюню отдай. Он же сани тяжеленные таскал, а я только и делала, что черпачком размахивала.
– Нюнь со мной живет, – улыбнулась я, – ему не надо мать старую кормить, за квартиру платить, да дрова покупать. А филд этот ты честно заработала. Сама же видишь на сколько больше взвара продала. И посчитать можешь на сколько прибыль моя выросла от твоей придумки. А батя твой прав.
– Прав, – кивнула Ирха. Она почти успокоилась, только громко всхлипывала, шмыгала носом, да терла покрасневшие глаза. – Один раз он правило свое нарушил, и трактир потерял. Брат мой лихоманкой заболел в прошлую зиму. Отец сначала местных лекарей водил, то так лечили Ильху, то эдак, а ему все хуже и хуже было. Батя мой всю жизнь каждую лишнюю гринку берег, а тут все спустил. Ничего не осталось.
Она вытерла слезы рукавом, высморкалась в снег. Я сделала вид, что ничего не заметила. Ирха продолжила свой рассказ.
– Батя Ильху любил очень… гордился… Говорил, мол, ты Ирха, замуж выскочишь и отца с матерью забудешь. А вот Ильха с нами до старости жить будет… и на смертном одре стакан воды подаст… И решил батя, что у нас в Нижнем городе лекари бестолковые, не могут от брата лихоманку отогнать. Занял деньги у Смотрящего и в Среднем городе самого дорогого лекаря нанял. Целый грил заплатил… Лекарь так кривился, когда к нам в харчевню пришел… До брата пальцем не дотронулся. Только взглянул раз и говорит, мол, не жилец сын твой. Не лихоманка у него, а паучья болезнь… в груди поселилась… коли где снаружи паук был бы, можно было бы попробовать вырезать его, чтобы дальше не рос. А так, только ждать, когда паучище проклятый жизнь заберет, – Ирха скривилась, вытерла текущие по щекам слезы и, длинно всхлипнув, закончила рассказ. – Как Ильха помер, батя и сорвался. Пил… про долг забыл совсем. Мы с мамкой только и могли, что долю Смотрящему платить. На большее не хватало. А как батька помер, так харчевня наша и ушла… за тот грил, что батя в долг взял… А я так больше не хочу…