Старшая сестра
Шрифт:
Тамара не приходила. Зина и Антон сели за уроки. Они сидели за круглым столом друг против друга. Всё как будто было такое же, как и раньше, – и стол, и скатерть на столе, и лампа над ними, как большой жёлтый цветок. Но не сидела рядом с ними мама, не согревала их своим добрым, заботливым взглядом и улыбкой… И скатерть, которая у мамы будто и не пачкалась никогда, нынче была вся в пятнах, и жёлтый абажур не светился так тепло и весело. Чувствовали дети, что их квартира стала какой-то будничной, словно повернули её окнами на север и солнышко
Прошло больше часа. Антон сделал свои уроки и дал Зине проверить. Он ждал, навалившись на стол и подпершись локтями, что она скажет.
– Ну что? Много насажал ошибок?
– Нет, не много. А две всё-таки посадил.
– Где это?
– А вот написал «снех». Разве «снег» так пишется? И ещё – «чевер». Что за «чевер»?
– Какой «чевер»?
– Не знаю. У тебя надо спросить.
Антон глядел в тетрадку, почёсывая затылок.
«Вихры отрастил, – заметила Зина, – остричь его надо…»
– А! – Антон обрадовался. – Это не «чевер», а «вечер»! Это никакая не ошибка, просто я буквы не туда поставил.
Исправив ошибки, он поднял на Зину свои круглые голубые глаза и спросил негромко:
– А сегодня, значит, твои подруги не придут?
– Почему это не придут? – возразила Зина. – Тамара придёт. Ты, Антон, сделал уроки, так иди погуляй.
– Я не пойду гулять, – заупрямился Антон, – там снег.
– Ну и что ж, что снег? Можно в снежки играть, горку строить. А ты забыл, что мама всегда гулять велела?
Антон молчал.
– Ну скажи, – настаивала Зина: – мама велела или не велела?
– Велела, – пробурчал Антон и начал сползать со стула.
– Надо бы мне с тобой в парикмахерскую сходить… – сказала Зина, провожая его глазами, – но как же уйти? Сейчас Тамара придёт…
Антон ушёл. Зина принялась за историю. Но, повторяя урок, она прислушивалась, поглядывала на часы, ждала…
«Как же так? – Зина задумалась над раскрытой книгой. Ей вспомнился осенний лес, дубовая ветка, руки подруг, соединившиеся для вечной дружбы. – Как же так? На всю жизнь… Помогать в беде… Ну, вот она – беда. А Тамара?..»
У Зины сжались губы и брови нахмурились. Приходилось признать, что всё это было пустое – пустые слова, пустые обещания. Умеет Тамара произносить складные фразы, ну и произносит… А она-то, Зина, поверила!
«А может, она не могла прийти сегодня? – Зине очень хотелось оправдать и как-нибудь выгородить Тамару перед собой. Но тут же сама себе возразила с горечью: – Сегодня не могла, и вчера, и столько дней не могла. А Фатьма пришла сразу – почему же она могла?.. Помогать… А мне и не нужно помогать. Я всё сама сделаю. Но побыть-то со мной, побыть-то со мной! Ведь мне одной нельзя – я умру, если буду одна!.. Мамочка!.. Мамочка, помоги мне как-нибудь! У меня очень сердце болит…»
Заводской гудок, далёкий, протяжный, пропел свою
Отец и Изюмка (отец теперь прямо с работы заходил за ней в детский сад) явились все в снегу.
– Дед Мороз и Снегурочка, – улыбнулась Зина и принялась раздевать Изюмку.
Изюмка смеялась, глядя на отца:
– У, какой, даже на бровях снег!
А отец ещё с порога спросил:
– Как дела?
Он теперь всегда так: не успеет войти и уже спрашивает, всё ли благополучно дома, а сам тревожно, какими-то странно большими глазами, оглядывает детей, словно боится, что опять какая-нибудь беда забрела в его семью.
– Всё в порядке, папа, – поспешила ответить Зина. – Обедать садись.
Но отец, прежде чем сесть за стол, выложил перед Зиной покупки:
– Вот мясо – купил по дороге, вот масло – взял в заводском буфете, вот колбаса – там же взял…
– Папка, какой ты становишься хозяйственный! – сказала Зина и, очень довольная, отнесла свёртки на холод.
– Учусь помаленьку, – ответил отец. – Скоро буду совсем догадливый. Завтра утречком, до работы, за картошкой схожу. Картошки-то, наверно, нужно?
– Нужно, нужно! – подтвердила Зина. – И моркови захвати. И хорошо бы свёклы…
– Ой, дочка, я такие сложные задачи решать не могу, – запротестовал отец. – Ты напиши мне на бумажке.
– Хорошо, папочка, – улыбнулась Зина, – я всё тебе напишу.
После обеда отец уселся на диван. Изюмка взобралась к нему на колени. Антон сосредоточенно строгал лучинку: ему нужна была ось для тележки, которую он мастерил.
– Антон, иди-ка и ты сюда, – позвал отец. – Ты что-то невесёлый… Не заболел ли?
– Я не заболел, – ответил Антон, – я занятой…
– Ох ты, «занятой»! – засмеялся отец. – Такой занятой, что и вихры причесать некогда. Вот мы с тобой в субботу вместе стричься пойдём.
Зина почувствовала себя виноватой.
– Я хотела с ним сходить сегодня, да не успела, – поспешно сказала она. – Завтра – обязательно!
– Ничего, ничего, – ответил отец. – До субботы и так доживёт.
– Я доживу, – подтвердил Антон.
И, забрав свои лучинки, катушки и коробки, тоже отправился к отцу на диван.
Зина спросила:
– Папа, ты не очень устал? Если не очень, посиди с ними. А я к Фатьме схожу. Они с тётей Даримой снег сгребают, я им помогу. Очень много снегу сегодня…
– Ступай, дочка, – ответил отец. – Какой же разговор! Конечно, помочь нужно.
Зина, застёгивая на ходу пальто, бежала через двор. В воротах кто-то загородил ей дорогу:
– Стой! Куда?
– Тамара… – Зина на мгновение растерялась: что же, возвращаться? Сидеть с ней, разговаривать… Нет!