Старшина Гор

С.О.Город

– Да. В смысле спрашивала.

– Но есть что-то более важное.

– Чем звезды? Гор, всегда есть что-то важнее звезд. – Аналитик говорил тихо, безэмоционально, собственно так обычно он и разговаривал, но…

– Ты сейчас выглядишь мрачным, и это меня напрягает больше, чем все звезды.

– Звезды? Ты знаешь, что после открытия потока создателя никто уже и не занимается звездами? Наукой никто не занимается. Школы служат только для выявления магических талантов.

– Не все школы.

– Все, все школы служат только для выявления магических талантов.

– Ник!

– У меня

нет данных, все хорошо, но с каждым разом хуже и хуже. Я аналитик, а не чувственник.

– Нет такого слова.

– Да, слова нет, а явление есть, почему так, Гор?

– Объясни, Ник! – Я начал заводиться. – Что случилось?

– Да это задание – как сито, или накатило просто, все несоответствия, логические рассуждения упираются в действительность и не соответствуют ей.

– То, что должно быть, и то, что есть, – разные вещи.

Ник развернулся ко мне.

– Знаешь, Гор, ты иногда меня пугаешь.

– Умом и сообразительностью?

– Давай на чистоту. – Ник повернул голову так, чтобы правый глаз оказался выше левого, как будто хотел на меня посмотреть под другим углом. – Ты не... Ум не твоя сильная сторона, и ты это знаешь, а еще ты знаешь, что поначалу производишь впечатление глупого, ты даже этим гордишься.

– Глупостью?

– Нет, тем, что все считают тебя глупым. Это тебе помогает с другими людьми. Но пойми, сейчас мы не против людей, а против планеты. Она не впадает в заблуждения и…

– Ты сейчас хочешь впасть в ересь, утверждая или приписывая планете разум.

– Да, и я могу себе это позволить. Твоя глупость в том, что ты никогда не распределяешь объекты и субъекты по классам.

– Хочешь сказать, не навешиваю ярлыки?

– Вон, смотри! Белка уже выше, чем залезал Элиф. Она ни разу не скалолазка. Лом бы ей не дал разрешения. Да, Лом бы уже вел отряд дальше, и нет, отвечаю на твой вопрос – ярлыки ты навешиваешь, начиная от того, что формы ее тела не соответствуют твоему эстетическому идеалу, при этом это тебе не помешает заняться с ней сексом. Да, я знаю, ты считаешь меня неформалом, мое отношение к сексу для тебя странно, ладно, для многих людей. Блин, ну вот, всегда с тобой так. Короче, ты обвешиваешь ярлыками с ног до головы и обратно, но они не мешают тебе использовать их не по назначению. Иногда мне кажется, что у тебя есть план и ты по нему идешь, потом пообщаешься с тобой, и все это впечатление пропадает, но через время – а, нет, просто план был не тот, что я думал. Чего ты хочешь, Гор?

– Тебе полегчало?

– Э, чего? – Ник захлопал глазами.

– Ты вернулся в свое состояние всезнайки. Всезнайка гонится за знаниями, вот.

Ник рассмеялся тихо, грустно, облегченно.

– Вот. Вот о чем я и говорю, спасибо, Гор. Ты настоящий друг.

– Всегда пожалуйста, так что тебя тревожит?

– Да ерунда. Несоответствие фаз нашествия, стая волков, гора эта, ущелье… Болт с Болтуном.

– О, ну я думаю, что ты все решишь, проанализируешь, сопоставишь и выдашь результат.

– Конечно, Гор, когда было иначе?

– Вот за это ты и есть аналитик.

– Да, даже в сотне лучших аналитиков.

– Лагерь готов, Белка с Элифом через час-полтора доберутся до верха. – К нам подошел Лом.

– Вот видишь, Ник! А

ты говорил. – Я толкнул аналитика в плечо.

– Поэтому ты командир, а я зам, – сказал Лом, кивнул и пошел к лагерю.

– Чего это с ним, Ник?

– То же, что и бывает с теми, кто знаком с тобой. Разочаровался в своем разочаровании тобой.

– Все, Ник! Ты меня утомил, иди в лагерь, согрей свой инструмент.

Ник хмыкнул и двинулся в след за Ломом.

– Анализ нашего разговора с Ником не выявил причин для пониженного функционального состояния.

– Ум, если хочешь спросить, так спроси, например, через вопросительное слово.

– Принято. В чем причина пониженного функционального состояния аналитика Ника?

– Ты спрашиваешь, как будто я знаю. Может быть, так холод на мозги влияет, а может, именно то, что он и сказал, – его картина мира не соответствует реальности.

– Он так не говорил.

– Значит, холод.

– Подтвержденных научных данных о влиянии холода на умственные способности нет.

– Зато есть логика.

– Объясни.

– Зачем тебе двигаться, если тебе тепло и хорошо, на тебя бананы с ветки сыплются? С другой стороны, если три четверти года – зима, то, чтобы выжить, нужен не столько ум, сколько особое мировоззрение.

– Я не понял.

– Ум сам по себе – это вот как эта трещина, как артефакт без носителя.

– Мне нужно подумать.

– Подумай вот о чем, на хрен мне собственно этот артефакт? Пользы от вас маловато.

Переправу наладили отличную. Даже наш самый тяжелый Джин сумел ею воспользоваться и переползти. Он у нас и принял и произвел проверку переправы фактом своего перебазирования на другую сторону. Веревка натянулась, но якоря удержали. Поэтому с утра мы уже почти все были на той стороне, кроме меня с Элифом на дереве. Элиф на дереве сидел дольше обычного.

– Не понимаю, луч вроде есть, а вспышки не видел. – Элиф стоял передо мной и растирал руки, перчатки так и не носил. – По ощущениям, луч сместился. Мы вчера вдоль ущелья часа два шли, и вроде как вернуться надо. А сегодня луч такой, как будто надо еще дальше вдоль ущелья идти.

– Ты как-то неуверенно про луч говоришь.

– В прошлый раз он был тоненький, ясный, яркий, а сейчас размытый.

– Шире стал?

– Да, но мы не так уж приблизились.

На другой стороне ущелья все не так. Снег настолько плотный, что мы смогли взять хороший темп и дошли до нового леса практически на подножье горы. Ущелье при этом становилось только шире. Так, уже после обеда, ближе к вечеру увидели дно, по которому текла река. Мы постепенно поднимались все выше. Выше становилось и дно ущелья, и слышался шум реки.