Старший брат царя. Книга 1
Шрифт:
Накануне в Коломну прибыло несколько гонцов с засек, из Тулы, Переяславля Рязанского. Царю Ивану из их донесений стало известно, что Девлет-Гирей главные силы направил на Тулу. Силы эти не велики, а резервные три-четыре тьмы находятся далеко на юге Дикого Поля и почему-то не торопятся усилить войско хана.
Все это нужно сообщить воеводам передового полка, чтобы они поспешали. По всему видно, что времени оставалось немного. Иван решил послать к воеводам толкового гонца — сотника Юршу Монастырского с десятком стрельцов. После полудня тот отправился в путь. А ввечеру он оказался уже далеко от Коломны, за Каширой. Дорогой
Только близ полуночи Юрша передал князю Курбскому послание царя. И вот теперь на утренней заре Юрше довелось услышать разговор князя с тульским гонцом Федором. Сотник сочувствовал осажденным тулякам и был очень обрадован, когда Курбский все-таки согласился выслать вперед конный отряд. Юрша тут же обратился с просьбой отпустить его с Федором.
— А ты понимаешь, сотник, — спросил Курбский, — на какой риск идешь? Я знаю, ты в государевых приближенных ходишь. Если с тобой лихо случится, что Иоанну Васильичу скажу?
— Князь, государь приказал мне доложить все о деле под Тулой. А издали глядючи, чего разведаешь? К тому ж Федору моя сабля и мой десяток стрельцов еще как пригодятся. И обещаю тебе, князь, на рожон не лезть.
— Речист ты, сотник. Ладно, будь по-твоему.
Князь Курбский хорошо понимал, что, выдвигаясь вперед и намного опережая главные силы полка, он подвергает конницу большой опасности. Но ему приглянулось предложение Федора: смелым нападением внести растерянность в ряды противника. А это, он по опыту знал, всегда способствует победе. И он пошел на риск: выслал пять сотен стрельцов конных, которые должны отвлечь внимание татар от Тулы и ослабить натиск на крепость. Далее он полагал послать группу, состоящую из местных жителей, в междуречье Тулицы и Бежки, с тем чтобы очистить Муравский шлях для развертывания пеших полков. Он считал, что именно тут произойдет главное сражение.
Оба эти отряда конницы большой опасности не подвергались, так как, в случае сильного сопротивления противника, они могли отступить на Поклонную гору. Наибольший риск выпал на долю казаков атамана Большешапа, которому предстояло ударить в тыл татарского лагеря с запада. С ними увязались и Федор с Юршей. Юрша со своим десятком находился вместе с Федором. Отпуская Большешапа, Курбский приказал в длительный бой не ввязываться, в случае сильного сопротивления отходить по правому берегу Упы.
Во всем этом было еще одно обстоятельство, которое здорово смущало князя. По разрядной росписи первым воеводой полка правой руки значился князь Щенятев-Патрикеев, а он, Курбский, — у него в помощниках. Князь определенно знал, что Щенятев, человек опытный и осторожный, не пошел бы на отрыв конницы от пехоты. Однако тут, в передовом отряде, ему, Курбскому, виднее, как нужно поступить. Успокоив себя таким образом, Курбский послал гонца сообщить о своем решении Щенятеву, который находился сзади, в полдня пути.
Верстах в трех от Тулы Московская дорога вырывается из темного бора на Поклонную гору. Вековые дубы и сосны расступаются, открывается вид на город. Здесь путник останавливается, кланяется сверкающим маковкам церквей и продолжает свой путь. Тут и дороги расходятся: прямо — к Туле на Царский Красный мост, влево уходит Муравский шлях — путь на страшный полдень, откуда всегда нужно ждать коварного и свирепого врага.
Ранним июньским утром на Поклонную гору выехал князь Курбский и сотники Дмитрий и Илья. Следом за ними выезжали их конные сотни
Ветерок прогонял по долине розовые валы тумана, подсвеченные восходящим солнцем. В просветах между ними просматривалась сеча: там бились русские зипуны с татарскими халатами, явственно слышался слитный гул, из которого то и дело выплескивались приглушенное ржание коня или вопль человека...
Курбский распорядился:
— Сотник Дмитрий, узнавай, кто пришел к тулякам на подмогу. И еще: почему с тыла разъездов нет? — А сам смотрел дальше, туда, где за сгущающимся над Упой туманом сверкали на солнце купола собора, виднелись каменные стены кремля и кое-где проглядывали участки ограды Деревянного острога. Там казалось все слишком спокойным, только из середины кремля поднимался сизый дым от непотушенного пожара... Сказал, ни к кому не обращаясь: — Страшная тишина над Тулой.
Невольно все подумали: «Неужто опоздали?!» И обрадовались, увидев вскоре плевки дыма со стен и пушечный гул... «А гонцы говорили, что нет зелья в кремле!» Потом услыхали далекую пальбу пищалей: «Наши подоспели!»
Стрельцы выскочили к устью Талицы со стороны Серпуховского тракта. Впереди себя они гнали несколько разрозненных татарских отрядов. Все они с появлением русских, не принимая боя, пустились наутек вплавь через Упу. Стрельцы преследовали крымчаков, стреляя из ручниц на ходу. А встретив сильный отпор лучников, укрылись в лесную заросль на Тулице, послав гонца на Поклонную гору.
На Поклонную гору вернулась сотня Дмитрия, с ней ратник средних лет, видать, из знатных: на нем кольчужная рубаха и бармица рязанской ковки — мелкие кольца чередуются с крупными, на плечах синий налатник развевается. С ним десяток воев. Незнакомец, поклонившись, обратился к Курбскому:
— Желаю многих лет тебе, князь Андрей Михайлович, и твоему воинству! Аз есмь Салтыков Федор, воевода михайловского ополчения, иду в товарищах главного воеводы полка пронских ополченцев князя Репнина-Оболенского Михаила Петровича. Мы должны были вчерась занять оборону на Тульской засеке. Но по пути на нас напали татары. Пока отбивались, потеряли день. Сейчас пробиваемся к Туле.
— И сколько против вас татар? — спросил Курбский.
— На этом берегу полтьмы, может, чуток меньше.
— А вас?
— Три тысячи.
Курбский задумался на минуту, не больше, и сказал Салтыкову:
— Помочь Туле государь повелел воеводе князю Щенятеву- Патрикееву, я — товарищ его. Передай наше слово князю Репнину-Оболенскому: — У нас мало людей, чтобы прорваться к Туле. Город пока жив, и слава богу. Сей час надо очистить от татар поле по правому берегу Упы от Щегловской засеки до Тулицы. — Потом он обратился к гонцу: — Стрелецкому голове скажи, пусть помогает михайловскому ополчению со стороны Тулицы. Как прогонят татар за Упу, пускай идет на Щегловскую засеку. Будет задержка, вышлю помощь. С Богом!
Не очень разговорчивым оказался Федор, да и лесная дорога не располагала к беседе. И все же постепенно Юрша многое узнал об обороне Тулы. К скупым словам Федора внимательно прислушивался едущий рядом чернявый парень Ермилка. Особо сильно взволновал его рассказ о том, как татары прорвались через засеку.
— Боже правый! Выходит, отец мой привел татар? Он убит?
— Нет, говорят, он у татар.
— Княжич! Ты считаешь отца предателем?! Но это неправда! Он не может... не мог!