Старший брат царя. Книги 3 и 4
Шрифт:
Не было гонца к Ила-мурзе...
Скоро левая пойма оказалась у русских, а правая у татар. Здесь только на опушках лесные люди нападали на приближавшихся татар.
Однако русские не стояли без дела. И конники, и пешие накапливались на берегу Рожайки, подвозили пушки, прясла. Бой мог вспыхнуть в любую минуту.
Девлет-Гирей размышлял. Вокруг него сейчас две тьмы, может быть больше. Ещё столько блуждают лесными дорогами, отбиваясь от гяуров, как от комаров. Окружающие его сотни и тысячи разрозненные. Русские не дадут времени их собрать и взять в руки. Не да-ду-т!.. Русских меньше, но они продались демонам, противникам Аллаха! Они не боятся смерти... Конечно, военачальники и вельможи понимают всё это. И он не станет с ними советоваться. Они ждут решения — слова повелителя.
— Всем отходить в Серпухов за Оку. Темникам разослать гонцов и пластунов в потерянные тысячи. За два-три дня собрать все силы. На Большом диване решить, что делать дальше. Очищает Крымский тракт до Серпухова темник Гиззат-мурза. Оберегает тылы Магмет-Гирей. Да благословит всех Аллах!
Воротынский решил дать русским отдохнуть и покормить коней. Девлет-Гирей пусть отходит без помех: главная задача состоялась — татары уходили от Москвы!
Хотя войска Воротынского и не гнались за татарами, отступление было тяжёлым. Крымский тракт окружён лесом, и оттуда летели смертоносные стрелы и раздавались выстрелы пищалей. Сотни пеших и конных татар продирались по лесным завалам близ тракта, обнаруживали засады, но и зачастую находили свою смерть.
Частые засады лесовиков заставили татар двигаться осторожно и непрерывной массой. И русским, и татарам показалось удивительным, когда на виду большого отряда русских в несколько тысяч сабель многовёрстный конный поток татар переходил реку Лопасню и её пойму. Ни те ни другие военачальники не захотели стычки, которая не обещала ощутимой победы, а воины желали только отдыха. Хотя далеко не везде проходили встречи так спокойно.
Наконец сорок вёрст остались позади. Наступающие сумерки сгустились над Сенькиным бродом. Хана встретил Али-паша и сообщил, что дно очищено от надолб и ловушек, начата переправа пушек на левый берег. А если великий хан желает пойти на правый берег, он, паша, осветит брод кострами.
Девлет-Гирей пожелал ночевать в своём шатре, костры запылали. Хан не сказал паше, что переправленные пушки придётся тащить обратно.
Что пожалует Девлет-Гирей, специальный гонец известил Саттара-старшего. Тот приготовил большую шайку горячей воды. Теперь хан, распаренный и довольный, нежился на мягких одеялах, и никто не должен потревожить отдых великого!
Хотя полночь уже, а гонцы всё продолжают приносить известия о переправе, о стычках с русскими воями и разбойниками. Саттар-младший выслушивает гонцов, запоминает — завтра он доложит вести хану.
Но к шатру шумно подскакал, соскочил с коня и вошёл сын повелителя, Магмет-Гирей, Саттару приказал:
— Мурза, буди хана!
— Прости, царевич! Хан прика...
Магмет, подняв камчу, с гневом громко перебил его:
— Буди! Русские перешли Оку и идут сюда!
Девлет-Гирей не спал. Он услыхал сына и потребовал халат. Рабыня неохотно поднялась за халатом. Саттар постучал по остову шатра и хотел поднять угол ковра, отделяющего женскую половину от мужской, и чуть не столкнулся с ханом. Тот прошёл мимо него и остановился перед сыном, который пригнулся в уважительном поклоне, прижав ладони к груди. Саттар-старший и младший вышли из шатра.
— Сын мой, что привело тебя ко мне в столь поздний час?
— Повелитель и отец мой! По твоему приказу я шёл последним, но вперёд и в стороны выслал доглядчиков. Оставшиеся в живых сказали мне: следом за нами идёт побольше тьмы воев князя Воротынского, за ними тысячи Хворостинина; другие князья ведут свои тысячи Каширским и Калужским трактами. По этим же дорогам идут и наши отряды. Наших больше, но русским князьям помогают разбойники, которых в лесах несть числа. Раньше князья гонялись за лесовиками, а теперь вместе бьют нас! Сейчас русские занимают левый берег и перебираются на правый Дракинской переправой и где-то ниже Сенькина брода.
— И сколько же русских против нас?
— Вдвое меньше.
— Плохо дело, сын мой! Неделю назад нас было втрое больше.
— Им помогают демоны!
—
— Воротынский не хочет нападать. Он окружает нас и расставляет тысячи по Крымскому тракту до Тулы, а может, и дальше. Он хочет бить нас в пути.
— Очень хорошо, сын мой! Ты станешь большим полководцем!.. А что скажет большой полководец: как быть нам?
— Либо уходить немедля, либо обмануть Воротынского — идти на Москву! Только с пушками, с обозом. Не оглядываться назад!
— А вдруг Москве придёт помощь с полуночи?!
— Не придёт. Я сегодня пытал русского тысяцкого... Иван от страха потерял разум...
— Самое страшное, сын мой, считать врага дураком и трусом, а себя — умнее других! Дивей-мурза и Теребердей-мурза убедили нас, как можно быстро подойти к Москве, но забыли про силу пушек. Теперь расплачиваемся...
Хан прошёл и сел на ковровое возвышение, Магмету показал место рядом с собой и громко позвал Саттара. Вошли отец и сын.
— Саттар сын Саттара, шли гонцов. Зови... — Девлет-Гирей стал называть князей, темников, мулл, зажимая пальцы рук, потом разжимая согнутые. Когда насчитал шестнадцать, остановился: — Ты и я — восемнадцать. — Затем назвал имена погибших, совершив молитвенный жест — провёл перед лицом ладонями, Магмет повторил этот жест. — Сын мой, за один поход мы потеряли семерых славных и великих! Пусть муфтий ответит, чем они и мы разобидели Аллаха! Всё. Гони гонцов — завтра на рассвете Большой диван. А ты, Саттар-ата, приготовь вельможам плов и кумыс. Ступай... Сын мой, на диване моё слово скажешь ты. — Магмет дёрнулся, намереваясь возразить, поднял руку. Хан остановил его. — Я стану смотреть. Нам надо знать не только тех, кто говорит, но и тех, которые молчат. Ты скажешь: Аллах гневается на нас. Он взял от нас семерых великих и славных — назовёшь их имена — и тысячи правоверных. Подскажешь, что должен сказать муфтий. Перечислишь, кто и какими силами нас окружает, и предложишь три выхода. Первый, окопаться здесь, отбиваться и делать вылазки. Через неделю либо они отойдут к Москве и мы последуем за ними, либо к ним придёт помощь и мы уйдём. У Ивана под Новгородом четыре тьмы свежих войск. Второй путь. Завтра подняться и пойти на полночь с пушками и обозом — иначе обоз станет их добычей. Под Москвой мы будем через два дня. Иван не успеет помочь Москве, даже если захочет. Тут ты скажешь о наших силах. После взятия или сожжения Москвы мы уходим. Ожидаемая нами гибель России на этот раз не произошла. Аллах накажет Воротынского — он встал на нашем пути! Пусть демоны уволокут его в преисподнюю! И последний, третий путь: завтра мы уходим. Путь на Тулу и Рязань свободен. Там пополним наши базары рабами... дальше послушаем, что скажут великие и мудрые. О чём промолчат. И я скажу своё решение...
— Повелитель и отец мой, твоё решение — третий путь?!
— Послушаем и посмотрим... Слава Аллаху! Давай спать. Хош!
14
Диван закончился к полуденному намазу. Не спеша, в полной тишине разъехались вельможи, и тут же началось исполнение решения. Стремительно принялись строиться укрепления с пушками и защитными щитами, рылись глубокие рвы, устанавливались надолбы. И в то же время под вечер очень тихо поднялась и ушла целая тьма по дороге к Туле, чтобы очистить тракт от ополченцев. Но те без боя отходили, рассыпались по лесам. Этой же ночью с третьего на четвёртое августа с построенных днём укреплений снялись и ушли пушкари со своими пушками, оставив для вида бросовое оружие и брёвна на деревянных подобиях станков...
Ночь беззвучно уходила, Саттар-старший не спал. Завернувшись в одеяло, он сидел, прислонившись к стене шатра, и прислушивался. Слегка потрескивали горящие плошки. Толстые кошмы шатра не пропускали звуков снаружи, но мурза знал — там разбегаются люди. Только что приходил сотник охраны шатра, он сообщил, что турки бежали, а с ними ушли слуги вельмож, потихоньку свернув шатры. Его люди готовы быстро разобрать и погрузить этот шатёр. Но как может хранитель свернуть шатёр хана без его приказания!