Старший брат царя. Книги 3 и 4
Шрифт:
Расставаясь, Сысой шепнул на ухо Климу:
— Мне, вишь, ещё говорили: мол, стрелец, Агафьин мужик, воровал супротив государя. А ты — друзец его! — Стражник хитро подмигнул. — А я не поверил. Много лет здравствуй, Клим!
Не будь Агафья больной, не было бы ноги Клима на Неглинной стороне! Однако ж ходил туда каждый день ещё две седмицы. Агафья медленно угасала. Последние дни постоянно твердила, что её муж Аким на том свете ждёт её не дождётся, каждый день приходит и манит, зовёт её. На второй неделе Филиппова поста (в конце ноября) она преставилась.
Теперь всего две ниточки связывали Клима с Москвой — Фокей и Василиса. С Фокеем было проще: он понравился
Познакомили её с Фокеем, но они почему-то дичились друг друга. Клим, боясь потерять и вторую девочку, решил взять её с собой на Белое озеро. Сборы были недолги, обозы туда по зиме ходили часто. Осталось дождаться и проститься с Фокеем и Исаем, они по первозимку ушли за шкурами на донские украйны. Фокей там надеялся повидаться с дедом. Вернутся — к Рождеству, так что недолго ждать.
Кто бы мог предположить, что это ожидание станет началом новой стези!
19
В день апостола Андрея Первозванного (30 ноября) после завтрака Клим сидел в горнице дома купца Исая, читал Житие святых и толковал непонятные места; слушали его хозяйка Ольга Мавровна, Василиса и слуги. Чтение прервал вошедший из лавки приказчик в сопровождении мужчины купеческого вида, нёсшего вместительный туес.
— Прости, матушка, — обратился приказчик. — К тебе вот посыльный от гостя Аники Строганова.
— Милости прошу. С чем пожаловал?
— Со словом Аники Фёдоровича к гостю Исаю Никитычу. Поскольку его нет, приказано тебе сказать, Ольга Мавровна. Аника Фёдорович прибыл в стольный град, да заболел дорогой. Желает он тебе многих лет здравия и процветания дому твоему. Из-за болести не мог он сам поклониться тебе, прислал меня, недостойного. И вот поминки. Прими Христа ради. — Посыльный поставил перед хозяйкой туес.
Аника Строганов был уважаемый купец; одежда посла и его речь говорили, что это приближённый человек Аники. Поэтому ему был оказан достойный приём. Хозяйка встала, поклонилась, приказала подать скамью и посадила против себя. Несмотря на пост, угостила крепким мёдом. Взаимные расспросы длились долго. Клим узнал, что жену Аники звали Софией Игнатьевной и она — подруга Ольги Мавровны, что у неё один сын и две дочери, да два пасынка и падчерица, и все живут одной семьёй, что Аника в свои шестьдесят семь лет начал прихварывать. Он не взял на этот раз своего знахаря, а местными недоволен, облегчения не приносят. Тут хозяйка расхвалила знахарские способности Клима и попросила его полечить богатого гостя.
Аника Строганов известен на всю Русь. Он варил соль на Вычегде и Каме, держал соляной торг во всех больших городах. Неждан в своих рассказах не раз называл его соляным владыкой. Теперь предстояло увидеть этого владыку. Клим охотно согласился. Расспросил посыльного, чем болен хозяин, и захватил нужные специи.
Ехали они в маленьких саночках, сытый жеребец играючи мчал по улицам и слободам, мимо погостов и лесных островов, засыпанных сугробами снега.
Двор Строгановых стоял на Покровке Земляного вала. Был он огорожен бревенчатым частоколом с бойницами, ни дать ни взять — княжеский острог. Но за стенами хором не видать, только поблескивал крест небольшой часовенки. После условного стука молотом открыли ворота. Двор внутри обширный. Справа — четыре рубленых избы, слева — конюшня не менее как на сотню лошадей,
Не успел Клим разобраться, что перед ним — торговый или воинский двор, как повели его в избу-пятистенку, отличающуюся от других тем, что у неё на крыше была труба. Первая половина — обычная мужицкая изба, скамьи вдоль стен, стол в переднем углу и печь в пол-избы с лежанками. Около чела печи баба воюет с ухватами. Единственное отличие — в переднем углу киот с дорогими иконами.
В другой избе, горнице, Аника лежал на постели, обложенный мешочками с нагретым песком. Несмотря на болезнь, в свои шестьдесят семь лет выглядел он далеко не старцем. Борода и густые волосы на голове были седыми с тёмным отливом, будто из старого серебра. Перед кроватью стояли двое — седенький старец, опирающийся на палку, и здоровый черноволосый мужик, похожий на цыгана.
Аника из-за мешочков некоторое время рассматривал Клима, изуродованное лицо и рука ему явно не понравились.
— Ещё знахарь! — сказал он, не скрывая насмешки. — Вон уже два есть, третьим будешь. О моей болезни расспрашивал?
— Наслышан.
— Вылечишь?
— Попробую.
— Значит, обещаешь! Они вон тоже обещали, а теперь в пору гнать их в шею!.. С чего начнёшь лечить?
— Сперва посмотреть тело, спину, надо грудь послушать...
— Чего её слушать, она не болит. И на спине ничего не увидишь. У меня внутри, под кожей боль сидит! Вон про тебя Ольга сказывала, что знатный лекарь, а Бог знает с чего начинаешь. Их вон спроси, как они меня лечили.
— Аника Фёдорович, как они тебя лечили, это их дело. Я буду по-своему. Мне надо знать, где болезнь узлы завязала и какова крепость твоя.
— Вон как! Их выгнать, или пусть учатся?
— У меня секретов нет, как хочешь.
После осмотра Клим сказал:
— Прикажи топить баню без пара.
— Эка! Они меня уже парили, только без толку.
— Хозяин, я берусь вылечить, но тебе придётся делать, что скажу. Баню прикажи топить без пара.
— Васька, слыхал: баню живо!.. Смотрю ты... как тебя?.. Клим, смело берёшься... Слушай моё слово: ежели за три дня меня на ноги поставишь — озолочу! Понимаешь, какое дело: третьего студеня в воскресенье мне государь приказал у него во дворце быть, а я колодой валяюсь!
— За три дня, говоришь? Попытаться можно, но тебе тяжело будет, терпеть придётся, и своему ангелу молись.
В бане Клим мял до болятки поясницу больного, натирал медвежьим салом, отдыхал и опять мял на полке в такой жаре, что волос трещал. Изнемогая от жары и усилий, стаскивал Анику пониже на скамью, сам валился на пол. Отдохнув, вновь забирались на полок, и опять давил, разминал, шлёпал поясницу. Таких бань два раза в день, утром и вечером. Аника терпел, иной раз кряхтел. Между двумя охами сказал:
— О-ой, Клим! Ежели такое лечение впустую, прикажу грузчикам в этой же бане тебя в четыре руки и в четыре ноги целый день давить! Выживешь, отпущу на все четыре стороны. Помни!
Слуги приносили Анику в баню и уносили обратно в избу чуть живого, удивлялись: что этот косорукий знахарь с ним делал, над хозяином измывался. Купец просил пить. Клим не давал ни кваса, ни воды, а поил только своим отваром из калины, ландыша и валерьянова корня.
На третий день в субботу Аника сам с постели встал, сам пимы натягивать начал. Тут вошёл в светёлку Клим, коршуном на него налетел, в постель уложил, слугу отругал. И вновь баня...