Старший брат царя. Книги 3 и 4
Шрифт:
В воскресенье заутра Клим заставил купца по комнате ходить, нагибаться, приседать и всё спрашивал, где хоть малая боль возникает. Аника выполнил все приказания, потом обнял лекаря и сказал:
— Удружил ты мне, свет Климушка! Проси чего хочешь!
— Просить рано. Вот съездишь в Кремль, потом ещё седмицу полечимся, тогда забудешь, как поясница болит.
20
В это воскресенье Клим проведал Ольгу Мавровну и Василису. Узнал, что Исай ещё не приехал,
Вечером пошёл на свидание к Неждану. И первый вопрос был о девочке Агаше.
— Ничего хорошего, Климентий-друг. Был я у татарского колдуна. Живёт он среди двора в юрте, на Арбате. Гадал он при мне на каких-то белых зёрнах и рассказывал: эта девка совсем не русская, а татарка крымская. Украли её в гарем хана Касимовского, Саин-Булата.
— И ты поверил его брехне?!
— Поверил. Это хитрый нехристь. Не зернушки ему подсказывали, а шиши. У него их навалом, и христиане есть, дворовые у боярства. Говорил, что Агаша отбивалась, связанной везли, у хана в подвале сидела, а потом ничего, привыкла. Хан отличил её от других жён, подарки дарил.
— А не сумеет твой колдун выкупить её? — предложил Клим.
— Нет, деньгами хана не удивишь.
— Значит, всё! Не видать мне дочки названой как ушей своих!
...Ошибся Клим, произошло такое, чего даже татарский колдун предсказать не мог: ровно через десять лет свиделся Клим, но не с Агашей, а с Агафьей Акимовной, великой княгиней всея Руси, женою великого князя Симеона Бекбулатовича! Но об этом узнаем в своё время...
А на этот раз в горе распрощался Клим с Нежданом и не вник в смысл его слов последних: оказывается, государь сегодня после обедни выехал из Кремля со всеми своими чадами и домочадцами, с ближайшими боярами, со всем скарбом на сотнях подвод будто бы в Коломенское. И совсем шёпотом на ухо добавил:
— Приказные не верят, что в Коломенском долго задержится. По всем дорогам стрельцов и стражников разогнали, чтобы государеву поезду никакой задержки не вышло. Я уж совсем хотел уходить из Москвы, а теперь задержусь. Мало ли что может случиться.
На другой день Клим пошёл на Покровку к Строганову. Там узнал, что хозяин уехал вчера и не возвращался. Пришлось ждать. Только на следующий день вернулся Аника. Сразу лекаря не принял, совещался с приказчиками и с другим начальным людом. Вышли они от него и забегали.
Ввели Клима в горницу, и увидел он: сидит хозяин на лавке, к стене прислонился, глаза прикрыл. Сказал со вздохом:
— Устал я, брат, силы нет, а прохлаждаться недосуг. Вот тебе два рубля. Сильно понуждишься, пришлю за тобой.
— Спаси Бог тебя, Аника Фёдорович, много даёшь, за полтину благодарить буду. И опять же не окончил лечение, ещё седмицу тебе полежать надобно, а мне за тобой походить.
— Не то время, чтоб лежать. Государь покинул нас, на бояр разгневался, от престола отказался. Теперь может всякое случиться. Митрополит святейший Афанасий собирает знатных людей, и меня недостойного пригласил. Посудим, порядим, да, видать, пойдём к государю на поклон. Вот такие дела... А деньги бери. Я жадный, дарма копейки не брошу, а тебе... ты большего стоишь...
— Кто меня будет ждать? Больные и немощные там есть, без дела сидеть не буду, кусок хлеба заработаю.
— Верю. Страждущих везде много. Так вот, поехали ко мне в Соль Вычегодскую. Будет угол, харч и серебро на чёрный день.
— Благодарствую. Только не один я, дочь названую с собой везу, — слабо сопротивлялся Клим. — И в Кириллов монастырь заехать хочу. Ведь там я готовился монахом стать.
— Ладно. Дочь не помеха, девки нам во как нужны. А в Кириллов можем заехать. Мне давно охота угодникам поклониться, да и дела там есть. Оторвёмся от обоза, не на Галич поедем, а на Вологду. А потом к нам, поживёшь, посмотришь, как соль варим. Не понравится, с оказией куда угодно отправим, на озеро или ещё куда. Могу в том грамоту написать.
— Твоё слово крепче грамоты. Дозволь подумать. Опять же Исая Никитыча подождать надо.
— Жди. С ним потолкуй. Исай плохого не посоветует. А в путь раньше Крещения не тронемся.
Клим ночевал у Строганова в гостевой избе. Тут на ночь собрались особо доверенные его приказчики, писаря. Все легли рано, а с первыми петухами, далеко до рассвета, весь двор зашевелился, уходил обоз под усиленной охраной. Клим понял: расчётливый хозяин опасался московского бунта и хотя сам оставался, но всё ценное отправлял из Москвы.
21
Под Рождество вернулся в Москву Исай Колотилин. Его поездка по донской украйне оказалась удачной, привёз много возов шкур, купленных по дешёвке. Фокей тоже был доволен, он повидал деда, который совсем сдал, с печи не слезает, может, последний раз свиделись. В свою очередь, Исай убедился, что Фокей смышлёный малый в торговле и за себя постоять умеет. На них разбойнички напасть пытались, да еле-еле ноги унесли. Фокей научил приказчиков отбиваться и сам пример храбрости показал.
В посёлке Стаево и в округе купец не только шкуры покупал, но пытался разузнать о Кудеяре, и каждый раз такие расспросы вызывали настороженность собеседников, а иные просто забирали кожи и уходили. Правда, разговорилась старушка одна, она сказала, что тут раньше вон сколько народа разного сновало. Исай спросил:
— И лекари были?
— Были, батюшка, были, — затараторила старушка. — Лука был, тот всякую болесть рукой снимал. А то... Как его? Сургун…
— А Клим был? — прервал её Исай. — У него такое лицо изуродованное.
— Не, батюшка, не. Клима не было, я знала б, у всех лечилась...
Возможно, она ещё что-либо вспомнила, да подошёл парень и поспешно увёл говорливую. После этого казаки начали косо поглядывать на купца, а Фокей заторопил с отъездом. По дороге из Стаева Исай спросил Фокея, что случилось, почему отъезд на побег похож?
— Н-напуганы наши к-казачки. Тут за рекой Кудеярово становище было. П-потом государево воинство н-наехало, м-многих в-ватажников посекли. И к-казакам досталось л-лиха, кои не держали язык за зубами.