Старый дом (сборник)

Красильников Геннадий Дмитриевич

"С каких это пор она тебе Галиной Степановной стала? — ревниво подумала Марья. — Ан нет, наша голубушка не для вашей клеточки!"

— Галя на собрании, у трактористов.

— Э-э, видно, собрание у них? А Олексан ничего мне не сказал. Должно быть, снова хвалить его будут, говорят, самый лучший он у них в бригаде. Галина Степановна уж так его хвалила, и рыжий Коля говорил: "Ну, Зоя-апай, не сын у тебя — золото!"

Не сводя глаз с Зои, Марья медленно сказала, — и каждое слово было, как пощечина Зое:

— Твой

Олексан поймал Колю, когда тот керосин воровал, и избил его! А сейчас их там обоих судят.

Зоя сначала побледнела, затем густо побагровела. Рывком схватила ведро, кинулась к двери, выскочила причитая:

— Ох, господи, господи, что за напасть, господи!..

— Не забудь скормить корове хлеб! — крикнула ей вслед Марья.

Оставшись одна, рассмеялась:

— Эхма, наверно, приходила невесту смотреть, только не сумели мы тебя добром встретить. Поделом же вам: шире ног шагаете!

Выйдя после собрания на улицу, Олексан не пошел домой. Не спеша направился к Акашуру.

— Аликсан, подожди, пожалуйста! — послышалось сзади. К нему подбежал Сабит. — Аликсан, ты уж очень быстро ходишь, валла! Догнать совсем трудно!

Олексан молчал, а Сабит пошел рядом, не переставая говорить:

— Ты, видно, к реке пошел, Аликсан? И я как раз туда шел. Говорят, вечером пешком ходить надо, хорошо спать будешь. Валла, мой дедушка так говорил; видно, потому долго жил.

Олексан искоса посмотрел на Сабита: татарин будто бы хочет что-то сказать, — и чего хитрит? Что ему надо? Неужели из-за свечей? Теперь каждый раз, разговаривая с Сабитом, Олексан невольно вспоминал эту проклятую историю со свечами. Палец у Сабита давно зажил — должно быть, он сам уже забыл об этом. А вот Олексан никак не может забыть…

Сабит засмеялся:

— Ай-вай, дорогой Аликсан, как ты Колю проучил! Я никогда так не смог бы, правду говорю, валла!

Олексан смутился, махнул рукой:

— Да что там… Я ударить не хотел. Сам не знаю, как получилось. Сильно рассердился я тогда, Сабит!

— Молодец, Аликсан, сердитым надо быть! Таких людей не надо хлебом кормить. Потом, хорошо сделал, что бригадиру сказал. Коля плохой человек. В руке небольшая заноза будет — все тело болит. Валла, так!

Дошли до речки, остановились. Стаи галок, гнездившиеся на старых ивах, встревожились расшумелись.

— Валла, смешные птицы! — рассмеялся Сабит. — Почему испугались?

Постояли молча на берегу.

Сабит набрал плоских камешков, стал кидать в воду — "печь блины". "Блинов" получилось много, и Сабит смеялся.

— Смотри, Аликсан! Видел, а? Валла, хорошо идет!..

Олексан смотрел в воду, но думал о другом. "Почему у Сабита так легко, просто все получается, а у меня нет? Он может и с галками разговаривать, и камни в воду кидать,

а я не могу. Почему? Ничего он ни от кого не скрывает, все у него на виду. Наверное, поэтому ему и легко живется. А я?.. Все не так — и дома и в бригаде. Почему? Мать самогонку на ворованный керосин меняет, а я с Колей подрался… Может, не надо было? Коля матери керосин носил. Мать ведь мне не чужая… Она хочет как лучше, — говорит, со всеми добрым не будешь. Пот сегодня я так сделал, что бригаде лучше, а матери — хуже. Мать мне родная, а они кто, из бригады?"

— Аликсан, ты вчерашний день ищешь, видно, а? Зову, зову — не слышишь? Попробуй, вода теплая, купаться уже можно, валла!

Галки на деревьях привыкли к людям, успокоились. На том берегу ребятишки вывели с конного двора коней, собирались в ночное. Каждый из них сейчас был по крайней мере Чапаем, лихо скачут, кричат. Лучше всех слышно Гришку, сына Параски, — здесь он за главного. Олек-сан вспомнил, как он когда-то ездил в ночное. Мать отпускала неохотно, твердила свое: "Чего ты там не видел, мальчишки еду отберут…"

Гришка их заметил и ударил каблуками в бока лошади, лихо поскакал к берегу. Он давно, с самой весны, дружит с Сабитом — недаром же Сабит катает его на настоящем тракторе.

— Дядя Сабит, едем с нами! — кричит он. — Картошку будем на костре печь! Смотрите, у меня сколько, всем хватит!

Гришка торопливо полез в карман, но вместо картофелины вытащил какой-то грязный сверток.

— A-а, посмотри, Сабит, что я нашел! Мы за огородом Петыр-агая купались, там самое глубокое место. Можно даже с берега нырять. Я нырнул, — и смотри, что нашел. Правда, это от трактора?

— Ну-ка, кидай сюда, посмотрим.

Гришка бросил сверток через реку. Сабит ловко поймал его на лету, развернул тряпицу. Олексан с любопытством заглянул: там лежали четыре свечи. Целый комплект, совсем новые свечи. Олексан сразу узнал их.

— Гришка, а ты в воде трактор не нашел? — засмеялся Сабит. — Какой шайтан прячет в воду свечи? Аликсан, совсем ничего не понимаю, а?

Гришка для друга был готов на все: пусть Сабит берет свечи! Махнув рукой, он повернул лошадь.

— Дядя Сабит, бери их себе насовсем. Я себе, может, еще найду. — И ускакал догонять своих друзей.

Олексан стоял в замешательстве. Что делать? Сказать или не надо? Конечно, Сабит тогда всем расскажет, и Андрею тоже. Вот тебе и будет — "молодец, Кабышев"!

— Н-не-е знаю, Сабит… как это они попали в воду. Может, потерял кто…

— Чудак ты, Аликсан! Кто же может потерять свечи в воде?

— Ну… случайно упали…

Сабит покачал головой.

— Ай-яй-яй, плохой человек, если свечи в воде потерял! На, Аликсан, возьми их себе, пригодятся. Мне сейчас не нужны. Бери, бери, почему так на меня смотришь?