Старый пёс

Виноградов Андрей Юрьевич

– При такой хозяйке мы ведь не подружимся?

– Да уж, – не разочаровал его Старый Пёс. И добавил: – Пусть наш язык учит, или валите на хрен домой, откуда вы там.

– Но ведь мы-то понимаем друг друга? – робко поинтересовался мопс.

– Нет, – отрезал Старый Пёс. Он всю жизнь знал, что собака в ответе за своего человека.

Позже Старый Пёс не мог не признать, что найти в себе силы и не выказать обиды, задав при этом правильно сформулированный вопрос, – это, безусловно, редкое собачье достоинство. Он на миг пожалел,

что так недружелюбно обошелся с мопсом. Однако тут же исправился: «Если принялся не любить, то надо быть последовательным. Еще раз встречу, порву в клочья, к чертовой матери. Чтобы впредь неповадно было с чувствами приставать. Тоже мне друг выискался. Ходит на привязи у всяких хабалок… Иностранных… Продажный мопс…»

Старого Пса, несмотря на незначительные рост и вес, все кто знал, воспринимали всерьез. За отчаянную смелость, граничащую с безбашенностью, а может, такая она – безбашенность… За ловкость и удивительную непредсказуемость. Когда трехцветный бигль заметил в нем схожесть с мартышкой с гранатой, а шит-цу и пудель расхохотались, то именно им пришлось расплатиться за несдержанность, бигль был милостиво прощен. И не факт, что в основе решения была скорость, какую бигль развивал буквально с места. Совсем не факт. В кругу знакомых, то есть обитателей близлежащих домов, неоднократно делом доказанные качества снискали Старому Псу ореол собаки весьма и весьма авторитетной, настоящего бойца. И еще – завзятого острослова. Одному недорослю-боксеру Старый Пёс прокусил язык и, когда тот не на шутку разнылся, посоветовал: «Кольцо вставишь. У людей мода такая, помогает запомнить – где распускать язык, а где не стоит». Каково же было его удивление, когда Хозяин почти теми же словами отбрил поводыря незадачливого шутника, вознегодовавшего: «У него же дыра в языке! Что теперь делать-то?» – «Пирсинг, – не задумываясь предложил Хозяин. – Вставьте чего-нибудь, воспользуйтесь случаем. Меньше болтать будет, сам же начал, не стоило ему моего пса задирать. Или боитесь, что шепелявить начнет, с пробитым-то языком?»

Хозяин был в добром расположении духа, то есть не очень трезв, и шутил, даже Старый Пёс это понимал, довольно рискованно. Однако ростом, да и статью в целом он намного превосходил оппонента. Тот, даже если бы встал на спину своей собаки, при этом не раздавил ее и удержался, не обрел бы решающего преимущества. «Забоксерастрадалец» – под таким псевдонимом Старый Пёс внес человека в число своих недоброжелателей. Парочка благоразумно убралась восвояси, найдя в себе силы воздержаться от всплеска прощального недовольства, а среди неофициальных имен Старого Пса с того дня появилось еще одно – Компостер.

Всех своих прозвищ Старый Пёс не помнил. Сколько их накопилось за долгую жизнь – три десятка? полсотни? сотня? Вчера вечером этот растущий список пополнил «снежный барсук». На барса Старый Пёс не тянул, о чем ему весело было доложено. «Он еще и глумится!» Настроение собаки, и без того не радужное, съехало

до отметки «слякоть». Весь вечер Старый Пёс капризничал, противился любым идеям Хозяина. В конце концов, он добился недипломатичного высказывания в свой адрес: «Ах ты, неблагодарная строптивая псина!», а заодно получил категоричный отказ в теплом месте на второй подушке кровати, самостоятельно на которую влезть не мог. Иначе не факт, что именно Старому Псу пришлось бы ютиться в собачьем месте возле батареи. «Стоило это того? – спрашивал он себя, бубликом устроившись на мягкой подстилке. – Нет. Был другой выход? Ответ тот же».

Он спал, когда Хозяин поднял его на руки и перенес на незаслуженное место. «Слаб человек, куда ему до собаки, лучше бы поучился, а то права он качает… Беда мне с ним», – сонно, неторопливо думал Старый Пёс. И еще, памятуя об имидже, он, уже на подушке, недовольно ворчал, сквалыжничал что-то неразборчивое. Долго и нудно. Наверное, о том, как уютно ему было возле батареи и что смягчение «режима» вовсе никакое не смягчение, а совсем наоборот. Что все эти лицемерные нежности и забота… Короче, всё это не для Старого Пса, потому что он… Дальше совсем неразборчиво, однако легко догадаться… И что Хозяин, хоть и добрый, а всё равно гад, потому как вольно ему было тащить собаку в снегопад на прогулку. Ведь всё то же самое можно было сделать на лоджии, под навесом. Там даже снег лежит в изобилии, как специально для антуража, если антураж зимы так дорог Хозяину.

Вот Старый Пёс и ответил ему в том же духе. В смысле, также вероломно. После гулянья он влетел снежным комом в их номер, в темпе осмотрелся и заметил сползший с пуфа, небрежно валявшийся на полу хозяйский свитер. На нем Старый Пёс и отряхнулся. Потом поелозил, вытирая промокшие спину, живот, морду… Хозяин застыл в дверях, словно его прибили к полу. Он оторопел от такой наглости. Только и смог, что вымолвить: «Ну ты… Ну ты даешь…» Растерялся. Старый Пёс в силу опыта знал, что люди в растерянности способны на многие глупости: они женятся, заводят детей, неправильных собак… Но не внял подсказкам опыта и решил повторить вытирание, начав со спины. Однако время человеческой растерянности вышло. Первой прилетела лыжная варежка, вторым – модный валенок, называемый «Угги». До этого Старому Псу нравилось это имечко, он даже допускал, что было бы неплохо самому носить такое. Уж тогда точно всякая пьянь во дворе не оборачивалась бы на зов Хозяина: «Эй, Старый Пёс!» После точного приземления валенка Старому Псу на макушку его имя и сам предмет были разлюблены одномоментно и на всю жизнь.

«Извини, что по башке, – сказал Хозяин. – Хотя правильно попал, раз этим местом ты такую пакость придумал. И не ври, не больно. Я же видел, что не подошвой. Не прикидывайтесь, сэр… Ой-ой-ой, тоже мне умирающий. Будешь сегодня… умирающим лебедем. Нет, просто пернатым. Пернатый! И пораженным в правах. Надеюсь, это понятно?»

Конец ознакомительного фрагмента.