Стать бессмертным
Шрифт:
— Послушайте, зачем вы мне всё это рассказываете? — не вытерпел Евгений Иванович.
— Что бы вы поняли, что скоро вам придётся задуматься над некоторыми вещами, которые у вас принято называть смыслом жизни, — мягко отозвался карлик, — потребность в осмыслении придёт неожиданно и может вызвать у вас парадоксальную реакцию. Это может быть всё, что угодно: от острого желания поведать миру о том, что с вами произошло, до попытки суицида. Ни в коем случае не делайте ни того, ни другого. И ещё: хоть я и не люблю этой формулировки — «смысл жизни», но без неё никак. Так вот, этот самый смысл жизни
— А у вас оно какое? — спросил Евгений Иванович.
— Какое, что? — не понял карлик.
— Решение у вас, какое? — пояснил Евгений Иванович. — Смысл вашей жизни.
Карлик понимающе кивнул.
— Моё решение может показаться вам достаточно тривиальным — я общаюсь с людьми. Помогаю некоторым советами, другим объясняю суть вещей — всё, до чего додумался сам, третьим — просто скрашиваю беседой одиночество. За всё это я неоднократно был обласкан, но ещё больше раз нещадно бит. Дважды меня вообще чуть не убили, поэтому теперь я стараюсь высылать вперёд дозор — моего правнука, Руслана, вы с ним уже имели честь познакомиться. Кстати, можете не беспокоиться, милиционер он не настоящий…
Евгению Ивановичу вспомнился маленький милиционер, и как он, пожилой человек, его нешуточно испугался. Евгению Ивановичу стало стыдно. Он подумал, что теоретически ему по возрасту вроде бы уже не положено никого и ничего не бояться, но практически выходило совсем наоборот.
«Вот и теперь, — думал Евгений Иванович, — я ведь боюсь этого волосатого карлика, как бы я ни пытался убедить себя в обратном. Но почему я боюсь его? Что он может мне сделать плохого? Ничего… Тогда, откуда страх? Может, я боюсь совсем не его, а чего-то другого, чего и сам не понял?» Евгений Иванович насколько мог напряг мозги в разрешении этой задачи, но в этот момент ему отчего-то стало трудно думать — он почувствовал странную усталость от собственных мыслей.
— …люди это же, по сути, социальные животные, — продолжал карлик, — общение для них, по крайней мере, для многих, имеет очень большую ценность, хотя далеко не все это признают.
— Скажите, я что-то я делаю не так? — прервал его рассуждения Евгений Иванович.
Карлик неожиданно расхохотался.
— Что значит не так? Вы живы — значит всё так! Кстати, можете смело отправлять в издательство ваш роман. Сейчас очень много печатают, извиняюсь за выражение, всякого дерьма, поэтому, даже если он и выйдет в свет, скорее всего, останется незамеченным. Никто ничего не заподозрит.
Страх, томивший Евгения Ивановича минуту назад, прошёл, как и не было. Он вдруг всем своим естеством ощутил, что карлик перед ним абсолютно беззащитен и Евгения Ивановича пронзило непреодолимое желание его поймать. Схватить, задержать, взять в плен, допросить, как следует… Евгений Иванович отчётливо представил себе, как хватает его, практически без усилий валит на пол и крутит за спину руки. Видение было настолько ярким, что у Евгения Ивановича затряслась правая нога.
Гость почувствовал опасность раньше, чем мозг Евгения Ивановича отдал рукам приказ: «хватать». Вероятно, маленькие существа резче выделяют
Евгений Иванович прыгнул на карлика прямо через стол, но тот, опередив его на доли секунды, ловко кувыркнувшись со стула назад, оказался вне досягаемости протянутых рук. С горем пополам преодолев стол, Евгений Иванович бросился в погоню, но зацепился ногой за табуретку, на которой сидел карлик, упал и здорово ударился головой о дверной косяк. В коридоре послышался топот маленьких ножек и удаляющийся хохот.
Евгений Иванович принял сидячее положение и закрыл лицо руками. Его трясло. Он не узнавал себя; не мог понять, что или кто заставил его, никогда в жизни ни на кого не нападавшего, броситься на своего маленького собеседника. Евгений Иванович вспомнил, на кого именно он пытался охотиться, и его начало тошнить.
29. Алексей Цейслер. Истории на ночь
В наркологическое отделение городской больницы нас пустили только после вмешательства Беляева. Медицинские нижние чины в несвежих белых халатах оказались очень несговорчивы.
Старшина Дворников сидит на неубранной койке и хлебает что-то жёлтое из яркого пластикового пакетика. Он действительно толст и лыс, как женская задница; его череп сверху такой неуклюжей формы, что становится ясно, почему он даже в помещении не снимает фуражку. Одет он ровно так, как я представил его себе тогда на допросе — в непрезентабельный спортивный костюм и грязную майку — от чего губы мои сами собой расходятся в ухмылке.
Тихо заходим в палату. Дворников продолжает питаться. Занятие это занимает его так сильно, что нам удаётся пройти внутрь незамеченными и расположиться вокруг его койки полукругом.
— Добрейший денёчек, Николай Иванович, — говорит Беляев, нагибаясь и протягивая ему ладонь.
Дворников, застигнутый врасплох, отвечает на рукопожатие с втянутой в плечи шеей. Он обводит нас своими красноватыми глазами, в которых читается нешуточный испуг. «А он, похоже, трус», — думаю я, и мне становится теплее от этой мысли.
— Не волнуйтесь, эти люди, мои друзья, — успокаивает его Беляев, и, не давая противнику прийти в себя, продолжает: — Мне хотелось бы уточнить кое-что, всего пару вопросов. Вы не против? Это не займёт много времени, я просто хочу кое-что выяснить…
Не прекращая говорить, Беляев берёт у соседней койки стул для посетителей и, пододвинув его почти вплотную к Дворникову, садится. Мы с Мясоедовым встаём по обе стороны от Беляева, теперь Дворникову отступать некуда — по бокам мы, позади стена.
— Пожалуйста, опишите, как выглядело существо, которое вы хотели пристегнуть к руке наручниками, в тот злополучный вечер? — не меняя интонации, спрашивает Беляев.
Дворников мнётся и прячет глаза. Похоже, ему за что-то очень стыдно.
— Так как же, всё-таки он выглядел? — повторяет Беляев.
— Я уже всё рассказал, — наконец, подаёт голос (такой же испуганный, как и глаза) Дворников, — мне сказали… мне сказали, это была галлюцинация…
— Да, возможно, так оно и есть… но чтобы нам во всём разобраться, я и прошу вас описать поподробнее то, вернее, того, кто подсел к вам за стол в тот вечер.