Стать бессмертным
Шрифт:
Вот я и иду. Пока что за Мясоедовым в прихожую.
Вот и момент прощания. Мясоедов понимает, что мы с ним, должно быть, никогда больше не увидимся, но всё равно, протягивая мне левую руку, говорит:
— До
А я, тот ещё врун, тоже понимая это, ответствую:
— До скорого.
В прихожей появляется Света. Молча подходит ко мне, встаёт на цыпочки и мягко целует в щёку. Единственный честный человек из нас троих.
Выхожу в потухающий зимний день. Хватаю ртом трезвящий холод, и бреду по сугробам домой, в общагу. Собираю там свои вещи, нехитрый преподавательский скарб, и с этим скарбом тащусь на платформу. На полпути останавливаюсь. Буквально в двух кварталах отсюда Ленин дом, её маленькая квартирка, на втором этаже, её… Закрываю глаза и думаю: «Вот досчитаю до семи, обернусь и увижу бегущую за мной следом запыхавшуюся Лену».
Раз…
«Всю ночь тебя искала! — скажет она. — Под дверью твоей сидела, в ментовку ходила, в больницу…»
Два…
Несколько секунд во мне будет идти борьба: оттолкнуть её, развернуться и пойти
Три…
Не в силах противостоять неизбежному, я сдамся, сумки мои упадут в снег, освободившимися, невесомыми руками я сгребу в охапку маленькую замёрзшую Лену, которая сквозь стук собственных зубов продолжит бормотать мне в пальто: «…на кафедре дали адрес этого Мясоедова, я к нему, он какой-то странный, в одних трусах, говорит, ты на платформу пошёл…»
Четыре…
«Молчи, — скажу я, — молчи…»
Пять…
«…я знаю, я дура, каких мало, но ты прости меня, пожалуйста, а?»
Шесть…
— Молчи, — проговариваю я вслух, чувствуя, как по моей холодной щеке текут горячие слёзы, — молчи…
Семь…
Открываю глаза. Оборачиваюсь.
Лены нет, есть пустая, занесённая снегом улица, названия которой не помню. Изогнувшись вопросительным знаком, исчезает она в совсем уже тёмной городской окраине. Покосившиеся домишки по её берегам уютно горят окошками, на небе появляются первые звёзды.
–//–