Стать Дикой. Ведущая волков

Аля Файпари

– Долго ты.

– Близнецы поймали, когда возвращался. Заставили всё им рассказать. Ужас… – мужчина поморщился. – Не могу дождаться, когда уедем отсюда. Эти варвары ведут себя, как дикие звери.

Я молчал. Лишь с мрачным нетерпением прислушивался к звукам снаружи. Друг тоже больше ничего не говорил и просто расправлялся со своим ужином. Так же, как и я, разговорчивостью он не отличался, и это устраивало нас обоих.

– Надеюсь, наши все в хижинах?

Фабиан утвердительно замычал и приник к горлышку фляжки.

– Хорошо. Представление… – в это слово я постарался вложить как можно больше злой иронии. – Кезро мы смотреть не будем.

– Похоже, оно как раз начинается.

Фабиан отложил в сторону недоеденный ужин и посмотрел на дверь, озабоченно

хмуря брови. Сам я невольно начал стараться затачивать топор как можно тише. Снаружи уже раздавался треск костров и смех Кезро.

– Смотрите все. Эта рабыня посмела перечить нашему вождю. В наказание она получит три удара плетью. Так взгляните же, что будет с любым, кто вздумает так же ослушаться приказа повелителя, – с трудом различили мы голос Истэка, а затем все стихло.

Мы ждали, изредка переглядываясь, но ни один крик так и не прорезал безмолвие ночи. Лишь три свистящих удара плети.

Глава 3

С наступлением темноты я с трудом разлепила глаза. Лучше бы и дальше была без сознания. Боль сразу напомнила о положении, в котором оказалась. Оторвала голову от пола, сдула с носа прилипшие соломинки и пыль и мучительно медленно села, прислоняясь к ветхой стене. Руки, связанные за спиной, затекли и отзывались резкой болью. Рана на плече страшно пульсировала. Не удивлюсь, если началось заражение, в таком случае было не избежать и лихорадки. Однажды мне посчастливилось пережить одну, но теперь мое состояние было значительно хуже, и шансы на удачный исход скорее сводились на нет.

Помещение, в котором меня заперли, осмотреть было практически невозможно. Тьма оказалась настолько густой, что я едва различала силуэты собственного тела в темноте. Окон не было, единственный тусклый свет пробивался из-под двери. Я услышала треск поленьев, и на миг меня охватила паника. Слишком свежи были в памяти последние яркие воспоминания, связанные с этим звуком. Я заставила себя сделать глубокий вдох и медленный выдох. И ещё раз. Вскоре приступ отступил. Появившийся не так давно страх перед огнём в этом месте был совершенно некстати.

Я задрала голову и опёрлась о столб, к которому меня привязал дикарь. Слезы снова скопились в глазах, но я упрямо не давала им пролиться. На щеках ещё оставались засохшие дорожки. Я должна быть сильной. Ради мамы. Папы. Ради Тео. Я выдержу это и все, что приготовит для меня судьба потом. И чтобы не отключиться к приходу дикаря, начала занимать голову любыми мыслями.

Думала о том, как отсюда выбраться, хотя понимала, что это бесполезно. У меня больше не было при себе оружия, а если бы я даже и смогла перегрызть веревку, то никак не сумела бы открыть дверь, задвинутую на засов с обратной стороны. И это не считая того, что у меня не осталось никаких сил, чтобы бороться с целой армией чудовищ, поджидающих меня с той стороны.

Думала о том, что ждало меня дальше. Мне то и дело вспоминалось одно единственное слово. Рабыня. Если переживет ночь, утром кинь ее к остальным рабам. От одной лишь только мысли о подобной участи меня кидало в дрожь. Рабы долго не жили, особенно девушки. Они бы нацепили на меня железный браслет, а потом продали какому-нибудь похотливому старику, и он мог делать со мной все, что захочет, пока от меня не останется ничего, кроме оболочки. Я буду сражаться – яро пообещала себе. Но это была лишь отчаянная бравада обреченного утопающего. Я понимала, что надолго меня не хватит. Со временем я сломаюсь, так же, как ломались все.

Тяжелые размышления были прерваны воспоминаниями о матери, что лишь усилили давление в груди. Неужели всё, что сказал тот дикарь, было правдой. Если бы она не погибла в пожаре, я бы точно заметила, как ее уводят с остальными. Они забрали Ветра, но я не видела, чтобы вместе с ним пленили кого-то ещё. Ты пришла слишком поздно – нашептывал внутренний голос. Но я не хотела верить

в это. Мне было бы спокойней, если бы слова вождя оказались ложью. Если от мысли о чьей-то смерти вообще могло быть спокойно. Что бы ни случилось с ней на самом деле, в одном сомневаться не приходилось – моей матери больше не было. Я не спасла её и осталась одна. Возможно, если бы Теоден был в ту ночь с ней, они бы выжили. Он бы успел. Он всегда знал, что делать. А теперь я даже не знала, где мой брат. Вернулся ли с гор? Выжил ли сам?

Я гадала, как вообще оказалась здесь. Чем же я прогневала Богов, что они так со мной поступили. Как вышло, что ещё каких-то два сезона назад мы с матерью наслаждались жизнью в нашей скромной деревушке и не ожидали никаких бед. Что, казалось бы, совсем недавно я скакала на Ветре и смеялась, сидя у костра, с остальными девушками и парнями. Сейчас я с трудом могла поверить, что те мгновения были явью. Реальность была куда ярче, и ощущения настоящего затмевали все остальные. Прозрачные тихие озера воспоминаний поглощались болотистой топью нынешних испытаний. И теперь я сидела в затхлой комнате, едва живая от полученных ран, готовясь к новым. Интересно, выжил ли мой конь. Эти демоны ценили хороших лошадей, скорей всего, продали его за хорошую цену в какой-нибудь другой клан. Оставалось надеяться, что там с ним хорошо обращались. Не хотела думать, что ему могло быть так же плохо, как и мне.

А ещё я тосковала по стае. Наверное, именно их мне сейчас не хватало больше всего. Легенда что-то разглядела во мне в тот день и пощадила. А потом волки открыли для меня новый дикий мир, поначалу едва не убивший, но после – вдохнувший в меня новую жизнь, словно дух леса смягчился над приёмным дитя, понаблюдав за его упрямой борьбой. Никакая зима прежде не казалась мне настолько суровой, как последняя. Каждый день я боролась с холодом, кутаясь в короткую меховую накидку и прижимаясь к тёплым телам волков. По ночам они ложились по бокам от меня, и я засыпала, зарывшись лицом в их мех. Но, как и у людей, перед этим я должна была доказать, что достойна вступления в их ряды. Не все волки приняли меня сразу. Некоторые продолжали свирепо рычать и осуждающе смотреть на светлую волчицу, а когда та не видела, пытались незаметно меня укусить или утащить мою долю с охоты. Это была проверка, и я сумела показать, что не беззащитна. Что могу стать полезной и не быть обузой. Во время охоты мой кинжал разил зверей на расстоянии, и волки радостно пользовались возможностью, добивая добычу.

В любой стае существовала строгая иерархия. Первыми всегда набивали свои животы вожаки, а остальным, порой даже через кровь, приходилось добиваться куска пищи. Поначалу я оставалась в стороне. Наблюдала. Запоминала. Легенда часто приносила мне небольшие порции, которые я жадно проглатывала, предварительно прожарив у костра. И в тот момент, когда я впервые присоединилась к трапезе, я знала достаточно, чтобы сразу показать им свою силу. Волки ценили ее, а ещё больше они ценили ум. И тогда мы стали единым целым, а после они посчитали меня заслуживающей роли вожака. Этих животных было невозможно приручить и заставить подчиняться. Они были самим олицетворением свободы. Но я и не пыталась демонстрировать превосходство человека. Я была благодарна и хотела показать им это. Я заглянула глубже и больше не видела в них чудовищ, которых обычно боялись люди. Они не были злыми или беспощадными. Как и все, они просто выживали, делали то, что необходимо, и никогда не брали больше. Иронично, но именно дикие звери показали мне, что значило милосердие. Они открыли для меня истинное лицо верности друг другу, ведь были не способны на предательство. Стая походила на единый организм, где каждый был готов стоять насмерть ради другого. И я с упоением наблюдала за тем, как они общались. Особенно за Легендой и Лидером. Их привязанность была столь трогательной и искренней, что вызывала светлую зависть. Порой я ловила себя на мимолетном желании когда-нибудь обрести нечто подобное, но после с горечью осознавала, что в моем положении это не представлялось возможным. И хоронила в себе мечты, вызванные одиночеством.